Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву

Самуил Бейкер уехал из Египта весьма недовольный здешним правительством, несмотря на то, что ему выплатили сорок тысяч фунтов, – но он уверяет, что его труды недостаточно были оценены, и что самолюбие его страдает; кедив не придает большой веры всему, что говорил Бейкер, и он посылает Гордона[266] в Судан именно с тем, чтобы проверить донесения Бейкера, и только в случае, если они справедливы, окончательно утвердиться в занятых им странах.

По делу о судебной реформе в Египте все надежды на Вас одних. Министерство юстиции уже сформировано, но пока не работает, так как Россия, Франция и Австрия не дали еще формального согласия на учреждение новых трибуналов.

Желая поднять несколько военное звание в Египте, кедив назначил второго своего сына, Гуссейн-пашу, военным министром; Стоон[267] произведен в генерал-лейтенанты и остался начальником Главного штаба. Наследник назначен министром внутренних дел. Министерство публичных работ вошло в состав Военного министерства.

Здесь страшно боятся холеры. Несчастную жену мою, которая приезжает на днях на английском пароходе с чистым патентом, запрут на неделю в карантин.

В Александрии мне много рассказали про Фелкерзама, который, впрочем, хорошо известен в Петербурге, в Одессе, в Крыму и в Париже; оказывается, между прочим, что он действительно женат, и что жена его сестра Стеллы Каллас и держала цветочный магазин в Петербурге.

Благодаря еще раз за Ваш милостивый и гостеприимный прием в Буюкдере, остаюсь с отличным почтением и душевною преданностию Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.

Каир

5/17 ноября 1873 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Александрийский Патриарх продолжает преследовать архиепископа Синайского: сначала он явно поддерживал архимандрита Серафима, страшного интригана, который обокрал монастырь и не хотел даже дать отчета в деньгах, полученных им как поверенным синайцев в Каире; несмотря на это, Его Блаженство противился высылке Серафима из Египта, и только энергические действия Нубара побудили его отступиться от этого монаха; теперь он начал требовать, чтобы египетское правительство выслало высокопреосвященного Каллистрата и находящихся при нем монахов на гору, клевеща на них, как будто бы они соблазняют православие своим дурным поведением (это явная ложь, они ведут себя ничуть не хуже духовных лиц, прямо подчиненных Александрийскому Патриарху). Интрига блаженнейшего Софрониуса чуть-чуть было не увенчалась успехом, так как Нубар, не очень уважающий вообще духовенство, которое ему сильно надоедает, поверил ему на слово и приказал Каллистрату убраться в двадцать четыре часа на Синай; тогда высокопреосвященный прискакал ко мне весь испуганный, объясняя, что он не совсем здоров, и что, наконец, ему невозможно выехать тотчас же из Каира, так как дела монастыря требуют, чтобы он остался еще несколько времени в столице Египта. Вполне понимая его положение, но находя все-таки, что присутствие его необходимо также в монастыре, я спросил архиепископа, во сколько времени он надеется кончить свои дела в Каире, а как он ответил мне, что в два месяца, то я съездил к кедиву и выпросил для него позволение остаться здесь на им самим определенный срок. Его Блаженство, узнав об этом, пришел в азарт и все еще не успокоится: он прислал вчера письменное приказание Каллистрату отправляться немедленно на гору и вместе с тем запретил ему и синайским монахам производить богослужение в церкви их каирского подворья (тут-то и кроется весь фокус, так как часть доходов от и без того уже не щедрых греков-прихожан отходит теперь от Патриархата к синайцам). Сильный позволением кедива, высокопреосвященный не обратил внимания на приказание Патриарха и остался пока в Каире.

Дело о судебной реформе, как кажется, не клеится, – я замечаю это, потому что Нубар хотя и в милости, но что-то сильно не в духе.

Якуб-хан был у меня и передал Ваше рекомендательное письмо: он уверяет, что он Вам всем обязан и что он не иначе будет действовать, как по моему совету и согласно с русскими интересами, – посмотрим! Русские больные начинают уже наплывать в Каир – и все плохие. Вообще у меня дел довольно много по случаю упразднения вице-консульства в Каире, но пока кое-как справляюсь.

Следствие по делу Магардича, несмотря на Рамадан, подвигается вперед и вероятно скоро будет окончено.

Речь Ваша в Одессе произвела великолепное впечатление не только в России, но и на всем Востоке; Вы первый из русских главных деятелей решились ознакомить публику с нашей политикой и дали открыто отчет в своих действиях. Я очень обрадован был известием, что батюшка Ваш совершенно поправился и снова принялся за дела; дай Бог ему жить еще много лет для пользы России и для всех нас, которые привыкли любить и уважать его с детства.

Жена моя в нынешнем году все что-то болеет и слабеет; доктора не переводятся из нашего дома, а между тем, я не вижу никакого улучшения ее состояния.

Засвидетельствуйте мое почтение супруге Вашей и княгине Голицыной.