Румынская рапсодия (СИ)

– Все равно круто! Я, по сравнению с тобой, чувствую себя слегка тупенькой. Я знаю только румынский и английский. Ну и, дядя Роман немного научил меня украинскому. С его слов, у меня неплохие лингвистические способности – не каждый способен понять язык, в корне отличающийся от родного. Если бы у меня было желание, или, как у моего кузена Ивана – возможность общаться с моим дядей каждый день – я бы знала язык не хуже его. Наверное.

– Кто такой дядя Роман?

– Муж моей тетки по отцу. Он – украинец из Сигета*, и еще застал то время, когда Георгиу-Деж не запрещал детям учиться на украинском языке в школе**. Дядя успел закончить два класса, а потом вышел закон о запрете. Тем не менее, его семья общалась между собой на украинском. Покойный дед Евгений даже наладил своеобразную контрабанду украинских книг из Черновцов через границу – он был чиновником, и у него были свои каналы. И он тайно раздавал их проверенным украинцам, чтобы их дети не забывали родной язык.

– Что-то похожее делал и мой дед по отцу. После войны немцы и немецкий язык попали под табу, тем не менее, дед находил возможности и тайно разыскивал книги на немецком. Опять же, чтобы потомки помнили, кто они такие.

– Я смотрю, у нас обоих есть родственники-бунтари. Прямые или косвенные, – Арья улыбнулась, – И это – хорошо. С такими людьми мир становится ярче.

– И детям можно рассказать, как прадедушка перевозил книгу сказок, спрятав ее в голенище сапога, а маленькую Библию на немецком – в буханке хлеба, предварительно вырезав мякиш.

– Ничего себе.

– Дед Х’гар был строгим лютеранином. Он же и научил меня с братьями читать «Отче Наш» на немецком. Жаль, что дедушка умер десять лет назад – мечтой всей его жизни было увидеть Германию. Его мечту осуществила бабушка.

– Вы возили ее в Германию?

– Да. Мы со старшим братом и его семьей устроили в прошлом году такое маленькое путешествие.

– Машиной?

– Ага. Бабушке уже почти восемьдесят. Она бы не вынесла перелет. А так – ей устроили кортеж с полным комфортом.

– Какие города вы там посетили?

– Дрезден, Берлин, Мюнхен. Ну и, маленькие городки по пути, перечислять не буду. Также мы видели понемногу Венгрию, Словакию и Чехию. В основном – из окна машины, правда.

– Тебе там понравилось?

Мужчина утвердительно кивнул.

– Хотел бы там жить?

Якен хмыкнул.

– Я отказался от Италии ради Румынии. Наверное, я очень люблю свою землю, раз так поступил. И, в принципе, здесь у меня есть все, что нужно для счастливой и честной жизни. Чего еще желать? – он вздохнул, – Да, в Германии больше порядка, жизнь более стабильна, чисто, красиво, экономика не прыгает, как черт на углях. Но, мое сердце бьется тут. В Трансильвании, в Валахии, там, где течет Дунай, – мужчина слабо улыбнулся.

Якен думал о том, что давно не навещал родных в Сибиу. Он регулярно созванивался с Оливером и бабушкой, но все же – личного визита ничто не заменит.

– Однажды, еще в школе, мы ездили на экскурсию по трансильванским замкам. Как сейчас помню – это был понедельник на весенних каникулах, мы выехали из Бухареста около семи утра, все были сонные и злые. Когда выезжали из Пелеша*** в Бран****, то начался сильный снегопад, горы мигом засыпало снегом. Водитель аккуратно вел автобус. И… в один момент, когда мы проезжали по серпантину, туман рассеялся. Мы ехали по заснеженной горной дороге вверху, а внизу, в долине была зеленая трава, пастухи пасли стадо, и ярко светило солнце. Мне было тринадцать лет, и я до сих пор помню этот момент… Когда-то мамина сотрудница-баптистка дарила ей календари. На каждый месяц был отдельный большой лист с фотографией либо природы, либо цветочка, в общем, чего-то такого. И к нему подпись – стих из Библии и ссылка. К чему я веду – само то настроение, которое я тогда испытала, как нельзя подходило к тому календарю. И к какому-то очень хорошему стиху, – Арья пожала плечами, – Что-то вроде «Полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек»*****. Или «Окропи меня иссопом, и буду чист. Омой меня и буду белее снега»******.

– Хм. Почему именно эти стихи?

– Ну… Первый – потому, что в долине как раз была именно та радость, и ярко светило солнце. А второй… Просто один раз в том календаре как раз попал подобный кадр на зимний месяц. Только там была каменная изгородь, присыпанная снегом и обвитая покрасневшим плющом… – Арья умолкла, задумавшись, – Есть вещи, которые я не смогу складно пояснить. А даже если и поясню – все равно, другой человек не прочувствует их так, как я.

Серо-голубые глаза смотрели на нее с загадочным блеском.

– В этом и состоят человеческие взаимоотношения – мы стараемся показать свой мир другому человеку. Кто-то его понимает, кто-то – нет, а кто-то будет стараться разрушить или переделать его под свой лад. Таких людей стоит опасаться, – негромкий, бархатистый голос Якена звучал почти в ее ухе.

Арья вздрогнула. Не от температуры.

– Тебе еще не пора идти домой?

– Человек настолько надоел славной девочке? – на его губах появилась издевательская ухмылка.