Рунная птица Джейр (СИ)

***

Над Златоградом висели тяжелые темные тучи, и шел снег. Утренний крепкий мороз слегка утих, но порывы ветра пробирали до костей даже тепло одетых. У въезда в город, на изрытом сотнями колес и копыт тракте, выстроились вереницы телег и фур, забитых людьми, укрывшимися от холода и снега под тентами. Всадник в красном плаще проехал мимо каравана прямо к воротам между двумя высокими круглыми башнями, опоясанными зубчатыми балконами. В глубокой арке ворот собралась большая толпа, терпеливо ожидавшая, когда стражники снизойдут до них и позволят им пройти в город.

– Стоять! – гаркнул старший из стражников, заметив воина, проезжающего сквозь расступающуюся перед ним толпу. – Именем императора!

– Ты начальник стражи? – спросил воин, так и убрав с лица закрывавшего его шарфа.

– Я и есть, коли интересно, – стражник с любопытством посмотрел на необычного гостя. – Кто будешь?

– Просто человек.

– А я вот буду сержант Клоссен, – стражник принял важную позу, выставил правую ногу вперед, взялся за рукоять длинного меча. – Ты, никак, в город собрался попасть?

– Именно так, любезный сержант.

– Тогда посмотри вокруг себя, – сержант показал на толпу. – Все эти люди тоже хотят в город. Да только наш город не лукошко бездонное, всех не втолкаешь.

– Понимаю, – всадник показал сверкнувшую в полутьме под аркой серебряную монету. – Я могу заплатить за въезд.

– Это само собой. Тут все платят: крестьяне по грошу с головы, купцы и мастеровые по пять грошей, а уж с чужеземцев берем по двенадцать грошей, или один серебряный имперталь. За коня и рухлядь платишь отдельно.

– Ну, раз так, открывай ворота. Я могу заплатить.

– Погоди, господин хороший, не так быстро. Тебе, как чужаку в наших краях, не верноподданному нашему, надобно разрешительную грамоту выписать, а на это время требуется.

– И сколько времени на это нужно? – с легким раздражением в голосе спросил всадник.

– А это как капитан Форджак рассудит.

– Хорошо, я все понял.

– А коли понял, сходи с коня, – приказал сержант. – В Златоград верхом позволено только знатным особам въезжать.

– Да, порядки у вас, – усмехнулся всадник. – Ну, а как если я знатная особа?

– Конь у тебя добрее не бывает, да и одежка с оружием справные, – согласился Клоссен, – но кто тебя знает, может ты разбойник какой? Больно чисто на нашем языке говоришь. На лбу у тебя титул не написан, так что спешивайся.

Всадник издал короткий звук, похожий на презрительный смешок, и легко соскочил с коня. Клоссен тут же протянул руку.

– Деньги давай, – велел он.

Рыцарь бросил ему серебряную монету, которую Клоссен ловко поймал одной рукой.

– Как тебя зовут, воин? – осведомился он.

– Хендрик фон Эшер из Глаббенберга.

– Так ты с севера будешь? Из Хагриста? А чего в Златоград приехал?

– По делам. Деньги ты получил. Теперь я могу проехать?

– Теперь можешь.

Рыцарь кивнул и под неодобрительными и завистливыми взглядами набившейся под арку и окоченевшей от вечернего мороза неплатежеспособной бедноты прошел за ворота, в немощеный, грязный, задымленный и замусоренный двор. Клоссен провел его в кордегардию.

Капитан Форджак, постный старик в черно-желтом осином дублете с гербом города, распекал одного из стражников.

– Из Глаббенберга? – спросил он, когда Хендрик представился. – Далеко. И дорога наверняка нелегкой была.

– Скорее утомительной. В двух днях пути от города пришлось повоевать.

– На тебя напали?

– Не на меня. Шайка мародеров пыталась обобрать крестьян. Я решил, что это неправильно.

– Забияка, значит? – Форджак даже не улыбнулся. – Понимаю тебя, воин. Нынче тяжкие времена у нас наступили. Как пресветлый герцог наш почил, так распустились все, от баронов до холопьев. Командиры ватаг, что раньше в коронном войске служили, теперь сами с усами, Совету служить не хотят. Разбрелись по стране, беззаконие творят, лютуют, аки псы бешеные, управы на них нет. Забыл про нас государь-император Артон, храни его Бог, совсем забыл. Давно в наших краях такого безобразия не было…Большая шайка была?

– С десяток сабель.

– И ты с ними драться начал? – Форджак с удивлением и уважением посмотрел на Хендрика. – Отважен, ничего не скажешь.

– Правда была на моей стороне, а остальное неважно.

– Что ж, честь тебе и слава, Хендрик из Глаббенберга. Только запомни хорошенько, что в городе у нас законы суровые. За применение оружия даже знатную особу не пощадят.

– Я не знатная особа.