Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов

Тем же вечером, после нескольких неудачных попыток, я все-таки дозвонился до Бретта. Это был явно чей-то домашний телефон, и я едва слышал его голос из-за шума.

Он что-то крикнул, и шум затих.

– Извини. Некоторые парни завтра выходят, и поэтому тут такая суматоха.

– Все нормально, дружище. Хотелось просто поговорить с тобой пять минут.

– Здорово. Мне тоже хотелось.

– Выходит, мы оба теперь в исправительных центрах.

– И какими мы будем, когда нас исправят? – рассмеялся Бретт.

– Ну, надеюсь, лучше, чем прежде.

– Я думаю, это зависит от нас самих, – серьезным тоном сказал он.

– Алло, алло! Кто это? Что вы сделали с моим сыном?

Даже положив трубки, мы оба смеялись.

Я разговаривал с Бреттом раз в несколько дней. Его голос всегда звучал бодро. С каждым днем он становился увереннее в себе. Он все расхваливал одного своего наставника и говорил, что сам хочет заниматься с теми, кто борется с зависимостью. Судя по всему, реабилитация полностью захватила Бретта. Я уже привык думать о нем как о зависимом, как будто это единственное, кем он мог быть. Долгие месяцы у меня было одно лишь желание – чтобы он оставался жив. Теперь же с каждым разговором я вспоминал, что это еще и веселый, добрый парень, умеющий сочувствовать, увлекающийся спортом. Я всегда гордился им и был рад, что в моем сознании возрождается прежний его образ.

Позже на той же неделе я приступил к работе в «Endurance Magazine». Офис журнала находился в Дареме, примерно в часе езды от реабилитационного центра. Мы со Стивом Лэки дружили много лет, и он несколько раз посещал меня в Бекли. Сказать по правде, не так уж я ему и требовался в журнале, но он предложил мне работу, чтобы у меня была возможность уходить из реабилитационного центра. Пару дней мы говорили о том, какие статьи я могу написать и какие истории рассказать. Мне нравилось каждое утро ездить на работу и каждый вечер посещать собрания «Анонимных алкоголиков».

Через две недели после освобождения из Бекли на меня надели браслет наблюдения и позволили провести последние шесть недель в доме Чипа. У Чипа было подключено столько кабельных каналов, что я мог бы целый год просидеть в его гостиной, наверстывая пропущенные сериалы. Особенно мне нравился «Декстер» – про добродушного серийного убийцу. В Бекли не было канала «Showtime».

Чип задумал встретить 4 июля с размахом, с почти профессиональными фейерверками. В гости пришли десятки его друзей и знакомых. Мне нравилось, что вокруг так много народа и я могу расслабиться. Единственный неловкий момент наступил, когда пришло время пиротехники. Неподалеку от дома Чипа находился тупик, в котором он всегда запускал фейерверки. Я пошел по дороге вместе с остальными, но понял, что так могу выйти за отведенные мне браслетом пределы.

Я сказал, что мне нужно кое за чем вернуться в дом и что я догоню их потом. Когда все ушли, я вышел на крыльцо и наблюдал за фейерверками оттуда. Такое одиночество мне понравилось – я прислушивался к грохоту и веселым крикам издалека. В предыдущее 4 июля лучшее, что я получил, – это крохотный стаканчик немолочного шоколадного мороженого с деревянной ложечкой. «Ну что ж, и так неплохо», – подумал я.

В последующие за освобождением из Бекли недели я старался сосредотачиваться на повседневных и самых необходимых делах, касавшихся моей семьи и друзей. Я запрещал себе думать о том, чего лишился, но это было все равно что приказать своим легким не дышать. Когда меня одолевали дурные мысли, я отгонял их или менял их направление. Будущее мое было неопределенным, но я верил в то, что если продолжу поступать правильно, то все будет хорошо. Вопреки своей натуре я заставлял себя проявлять терпение и позволял событиям идти своим чередом.

Я попросил разрешения выехать в Вирджинию, чтобы посетить мать. Мне его дали, но не позволили остаться на ночь, так что всю поездку – шесть часов в один конец – я должен был совершить за сутки. Я приехал в Кейп-Чарльз рано утром. Несколько месяцев с матерью жила ее сестра Лора, пока ее дом ремонтировался, и я был ей за это благодарен. Мама встретила меня объятьями и поцелуями. Казалось, она удивилась моему появлению, хотя я несколько раз говорил ей, что приеду. Лора сказала, что она не помнит, как я был в тюрьме, так что лучше и не поднимать эту тему. Может, в конце концов, у болезни Альцгеймера есть и свои преимущества.

21 июля Бретт покинул Батон-Руж и приехал к Чипу повидаться со мной. Когда он подошел к дому, я едва узнал его. Тощий, потрепанного вида юнец, который приезжал ко мне в Бекли, превратился в молодого человека с ясным взглядом, энергичного и уверенного в себе. Меня поразило, насколько он преобразился, и мы решили отпраздновать 23 июля двадцать лет моей трезвости вместе, посетив собрание «Анонимных алкоголиков».