Руны на броне

Решением Совета из-за особых обстоятельств три кадета получают индивидуальные назначения, остальные направлены в дружину боярина Большова.

От себя Григорий Васильевич приказал получить военную форму, переодеться и подходить снова на плац. Нас отвезут на вокзал автобусами, там нас ждёт литерный поезд на войну…

Дед отчего-то взял паузу и странно домашним голосом сказал:

— Идите, ребята.

Я бегом обернулся и сумел сесть в первый автобус. Полтора часа в дороге, и на перроне я сразу их увидел. Катю со Светкой на руках, Миланью, Надю и Клаву. До отхода поезда мы друг другу отчаянно улыбались, что-то говорили и даже смеялись.

Я их всех расцеловал, когда поезд уже тронулся. В этот раз точно не дёрнут стоп-кран. Я догнал последний вагон и рысью запрыгнул на площадку, меня подхватили крепкие руки. И я сразу ушёл в вагон, не оглядываясь. Не хочу видеть, как Миланья меня крестит.

Двое суток даже в плацкарте кадету отдых. Хочешь — спи на отдельной полке, не хочешь — просто валяйся или болтай с другими кадетами. Все вокруг свои.

А захотели размяться, так с нами ехали настоящие военные, наши командиры. Три раза в день назначали, кто побежит на кухню и пойдёт обратно с вёдрами супа, чаю, мешками хлеба или стопками мисок.

Я опасался нападений вражеской авиации, но мы ехали даже днём, и нас никто не трогал. Всё должно быть совсем иначе! Чтоб ехали в товарных вагонах стоя, чтоб кормили на полустанках из полевых кухонь. И чтоб «Воздух!» каждый час.

Но ладно, встали среди дня в каком-то городке, и нам сказали, что приехали. Вышли на привокзальную площадь, построились, и военные нас повели колонной по двое куда-то на окраины.

Привели в пустой военный городок. Отдохнуть с дороги не дали, снова построили на плацу, и к нам вышла группа офицеров. Самый из них старший сказал, что он капитан Лунин наш новый командир, а мы его танковый полк.

Сейчас нас разобьют по экипажам и заодно представят наших взводных и ротных, дальнейшие указания мы получим у них. Стал я наводчиком, командир экипажа Сергей, выпускник, заряжающий малой Паша, а водитель неожиданно пятикурсник Дима.

Всем, конечно, стало интересно, отчего такое умаление, так Димон сказал, что сам любит больше сидеть за рычагами, чем командовать. А командиров у нас — два комбата, шесть ротных и двадцать взводных! И они из основного состава дружины.

А мы все, включая меня, дополнение, и нам танки выделит родной Совет обороны. Вот нынче вечером прибудут тремя поездами. Только поедим, немного отдохнём и пойдём обратно на вокзал. Присутствовать там всему экипажу незачем, Дима и сам справится, только так положено, и ему одному бегать скучно.

Знает всё это Дима потому, что в дороге не дрых, как некоторые, а общался с военными. И сейчас мы все должны не его спрашивать, стоя в очереди к полевой кухне, а поговорить хотя бы со взводным. Кстати, кто его запомнил?

— Ага, чтоб без нас всё вкусное съели! — недовольно вякнул Паша.

Я строго посмотрел на малого и сказал Диме:

— Спасибо за сведения.

У кухонь всем давали именные ложки и манерки, сразу их наполняли наваристым супом. После еды выдали оловянные кружки с солдатским чаем и приказали не терять. Пока ложку в карман, кружку и котелок привязали на ремень тесёмками.

Хотел после еды пройтись, поискать рысей, но Стёпа и Петя сами меня нашли. Успели поговорить о печальном. Трёх тотемных воинов отправили в их кланы, но к близнецам оно не относится — у них боярин воин-рысь. Они в моей дружине и теперь перед кланом за меня отвечают, так как находятся ближе всех.

— Сошлётесь на боярский приказ, если что, — сказал я.

— А какой приказ? — спросил Петя.

— Приказываю в бою думать только о боевой задаче, — проговорил я. — А вне боя я сам всё решу.

— Ты давно в трансе не был? — проявил заботу Стёпа. — Подраться не хочешь?

— Не хочу, — ответил я честно. — Духу рыси интересно со мной, когда я молюсь.

Близнецы озадаченно переглянулись и недоверчиво на меня уставились.

— Так тоже можно, — улыбнулся я. — Попробуйте.

Ответить мне рыжие не успели, приказали строиться. Как и предсказывал Димка, прогулялись снова до вокзала. По пути я улыбался с близнецов. Я же вспоминаю Катю и Светочку. Вряд ли другие тотемные так же будут думать о них, чтобы духу стало интересно.

На вокзале все узнали, кто комбат, кто ротный, и взводных выучили — так делили машины и выясняли, чья очередь. Я боярством не козырял, просто ждал со всеми вместе и слушал.

Наконец, Дима нырнул в люк танка, плавно переехал на высокую железнодорожную платформу и выехал на площадь. Экипаж занял места, и мы поехали в своём взводе.

Ставили машины у деревьев, чтоб с воздуха не заметили, да спать пошли в казарму. Утром команда «подъём» и солдатский день по распорядку. Планов командования я не знал, просто чувствовал, что уже вечером мы поедем воевать.

Потому, как занялись осмотром матчасти, я разведал, где у военных хозяйство, и выпросил немного тёмно-зелёной краски. Замазал на фиг бело-сине-красные круги на башне и рядом на салатовом фоне тёмным нарисовал похожие на иероглифы по две древние руны.

Отошёл немного посмотреть, ничего так вышло…