Руны на клинках

— Ну, чего тебе?

— Докладывай, — сухо проговорил он.

Я отчитался:

— Вчера сделали старую школу и контору молокозавода.

— А десятилетку? — спросил капитан.

— Там сложно, — сказал я солидно. — Нужно наблюдать и ждать момента…

— Вот когда сделаете новую школу, обращайся за целями, — молвил вредный капитан и отключился.

Мдя. Или объект очень капитану нужен, или ему надоел я. Или всё вместе. И что-то у Алёши тут личное, заканчивал он эту школу, и мама, наверное, там работала. А цель действительно весьма непростая, я б на месте европейца устроил там самый главный штаб.

Знаю я эти школы. Судя по карте, типовой проект, Тёма учился в такой гимназии. Только магов очень мало, и разбросаны они по всему княжеству, так в гимназии были ещё и спальни, а классов сделали меньше.

Пока папа не стал боярином, сам на «Москвиче» забирал маленького Артёма по пятницам и привозил в понедельники. Ещё некоторые считают меня вредным. Они просто не видели ребяток, с которыми Тёме пришлось жить и учиться.

А стал папа Артёма боярином, за мальчиком каждый день приезжала «Волга» и Авдей или Мухаммед, но продлёнка всё равно оставалась. Пацан искренне думал, что в Корпусе ему станет легче. Бедняжка!

Хотя дальше бедняжкой стал я. Без всякой лирики сложный объект. Окружена школа двухметровым забором, дальше чистое пространство, которое всё простреливается из здания. Галереи к школе не прорыли, трубы канализации новые, ливневые колодцы под серьёзным вопросом, поскольку все за оградой.

Оставил отряд обороняться, а сам взял магов и отправился на разведку. Спустились в галереи и немного прошли. Свернули в канализацию и выбрались на поверхность из неприметной ливнёвки.

Вылезли недалеко от рынка. Он перешёл к европейцам, вот захотелось проведать. За себя мы не волновались даже днём. Все ж гуляли в штатском, не-маги на нас не обращали внимания, а редкого мага я первым почувствую и пристрелю.

Бабушка с варенцом не стояла, и это очень грустно. Вообще под европейцем торговали только спичками и шнурками. Я одной женщине в годах заметил, что ассортимент небогат, так она мне ответила:

— Умный, что ли? Сам-то, молодой, отчего не в армии? Откосил, вот и не вякай!

И не мог я ответить, что совсем не косил! Всё ведь равно виноват, что отдали её с рынком поганому европейцу! В печали мы пошли далее, и к нам подошёл мужчина в годах.

— Ты Матрёну не слушай, дура баба, — обратился он ко мне. — Ты сартименту спрашивал просто так, или конкретно что интересует?

— Сало есть? — спросил деда маг Коля.

— Тысячу франков за кило, — степенно сказал мужчина. — Только деньги вперёд.

Коля вынул из кармана франки и принялся отсчитывать. Дед при виде купюр зачастил:

— В ту же цену есть сырая курица, копчёные колбасы. По пятьсот кровяные и ливерные. Тушёнка и другие консервы по триста франков…

— Так были ж недавно по сто марок! — возмутился я. — Только не говори, что война!

— Оккупация настала, — печально вздохнул мужчина.

Возражений не нашлось, одни эмоции. Коля отсчитал на два килограмма. Дед принял деньги и попросил идти за ним. Вернулись к той же пожилой женщине. Матрёна всё быстро поняла и вынула из-под прилавка два ломтя сала.

— Прячьте быстрей! — сказала она. — И не волнуйтесь. Специально фасовали килограммами.

Коля убрал сало в вещмешок, а дед проговорил:

— Может, ещё что-то интересует?

Я спросил на всякий случай:

— Золото берёте?

— Только меняем на товар, — ответил пожилой мужчина. — Из расчета триста франков за грамм.

Грамм золота за банку тушёнки весьма неплохо. Я его заверил, что ещё непременно заглянем, да мы снова разделились и пошли разведывать дальше. Нервничает европеец, когда русские собираются больше трёх.

Ребята вели друг дружку змейкой. Я и маг Витя шли впереди, и, чтобы собраться вместе, мы просто должны немного подождать остальных. Карту я представлял себе отчётливо, выбрал жилой дом и собрал группу.

Далее первая двойка контролировала подъезд снаружи, вторая стерегла выход на крышу, а ещё двое лежали рядом, пока я в бинокль разглядывал объект.

Правда, на крыше, в относительном спокойствии я сначала обратил внимание на то, что происходило в небе. А творилось там явно что-то новенькое — слишком часто самолёты падали на город, и спускалось многовато парашютистов.

Самолёты падали необычные — больше «мессеров» и двухмоторные. На хвостах или крыльях свастика и поперечный триколор, знак Франции. Покойный Серёга их сразу бы опознал и назвал, да я и сам догадался — это французские бомбардировщики.

Очень много бомбардировщиков работают по восточной окраине, оттуда доносится гул разрывов бомб. Наши истребители их сбивают, но французы летят под прикрытием «мессеров», те стараются навязать бой.

Французы многие сгорают, но кого-то в высоких штабах это не смущает, они готовы потерять все взамен на наши пушки. Мы крепко обозлили европейца, при такой его решимости нашей артиллерии жить, в лучшем случае, дня три. А больше брать её негде, европейские подкрепления беспрепятственно пойдут в город…