Руны огненных птиц

Илька спустилась с мостков на плот. Она тщательно отёрла башмаки от грязи, отряхнула платье и проверила: не застряло ли в волосах хвоинки иль листочка, что нельзя унести с собой. За ней забралась и Вамматар, бросив на брёвна размокшую верёвку. Они оттолкнулись от неглубокого дна, и сонная река понесла их прочь от мёртвого берега. Илька, пытаясь успокоить себя, шумно дышала, пусть это было и без надобности. Вамматар молчала, направляя плот. По её движениям Илька поняла, что дочь Туоны торопится доставить их в живой мир. Серп, лежавший за пазухой, грел, пусть на вид он и казался хладным осколком луны да водяными костями.

Туман редел, и в лицо ударил слабый ветерок, пахнущий сырым лесом и близкой зимой. Илька жадно втянула носом этот запах. Берег был близко.

Пришло время, и Вамматар остановила плот, вонзила в ил шест и велела Ильке прыгать на берег, как и прежде, не цепляя воды. Ноги коснулись травы. Живой, хоть и иссохшей в зиму.

Прыгая, Илька прижала к груди обе руки, чтобы серп не выскочил из-под платья. Лишь бы Вамматар не заметила того.

По талому снегу и наледи идти было проще, чем по грязи тропы. Дочь Туони шла впереди, проводя через лес, а Илька всё посматривала на небо в надежде увидеть ночное светило и острые глазки звёзд. Но пока что над головой всё ещё был свод пещеры, с которого сочилась ледяная вода.

Когда впереди показался неяркий огонёк костра, Илька затрепетала, понимая, что ей удалось выбраться из мира мёртвых. Тогда же над головой загорелась яркая луна, окружённая тонкими юбками облаков. Свет её был ясным, пронзающим насквозь.

Илька пошла быстрее и вскоре нагнала Вамматар – ей не терпелось скорее соединить тело и дух. Дочь Туони покосилась на неё с недоверием и неожиданно замедлила шаг, остановилась посреди леса, не дойдя до костра.

– Что это у тебя? – строго произнесла она, видя, как Илька прижимает к груди руки.

– Мой серп, – уверенно ответила внучка нойты.

Вамматар охнула и зарычала рысью. Лицо её стало страшным.

– Я предупреждала тебя, что ничего нельзя вынести из Туонелы! – прогремел её голос, и Илька сжалась, боясь оказаться сбитой ветром её тяжёлых слов.

– Эйно сказал, что этот серп принадлежит мне, поэтому я могу его унести с собой. Он – часть меня! – воскликнула она, защищая свою правоту.

– Дурак твой Эйно! – прогрохотала Вамматар. – Покажи, что несёшь.

Она требовательно протянула руку. Внучка нойты вытащила из-под платья серп, пронеся его через пояс, но в ладони Вамматар не дала – сжала в своих. Дочь Туони нехорошо усмехнулась, прищурив глаза.

– Эйно дурак, и ты в него дура. Принесла его в мир живых… Как же! Это дух. Тело его схоронено на болотах вместе с останками Эйно, куда тебе вовек не добраться. Свою душу ты положишь обратно в тело, а с ним что делать? Не подумала?

– В самом деле? – испуганно прошептала Илька.

– В самом деле, – передразнила Вамматар, кривя губы и уродливый шрам на них.

Она вздохнула, долго размышляла, сложив на груди руки, а после серьёзным голосом произнесла:

– Пока зима, можешь не бояться серпа. Зимой мир живых не так уж и отличается от чертога мертвецов. Но, как сойдёт лёд да зацветёт кашлегон, брось его в болото или озеро, иначе погубит он тебя. Сам мёртвый и тебя за собой утянет. Он домой проситься будет, а ты его понесёшь как миленькая.

– Эйно! – только и бросила вместо ругательства Илька. Ей было обидно до слёз.

– Не со зла он тебя подставил. Просто дурак. В голове его баранья моча вместо мозгов, – процедила Вамматар.

Илька опустила глаза на серп. Он по-прежнему маняще искрился и в лунном свете стал даже ярче. Вот только теперь он не казался таким уж прекрасным. Верное орудие, что в руках неумёхи внезапно стало подлой рыбёхой, ускользающей из рук.

– А как же он будет служить мне, ежели я из плоти снова стану, а его плоть далече? Я не смогу унести его даже, ведь так?

– Верно, – подтвердила Вамматар. – Пойдём скорее к костру. Расскажу, что сделать.

У огня Илька была не одна. Напротив её тела, укрытого одеялами, сидел мужчина, подкладывая в жаркий костёр всё больше веток. Огонь был жаркий и высоко взвивался над снегами, потрескивая и посвистывая сырой древесиной. Прижавшись к спящей Ильке, на снегу лежала Блоха, грея хозяйку своим теплом. Подойдя ближе, девушка узнала в мужчине Ахто.

– Как он здесь оказался? – тихонько спросила она, ни к кому толком не обращаясь.

Вдвоём они обошли костёр, распалённый так, что призрачная Илька ощутила жар. Внучка нойты опустилась на колени, напротив своего тела, припала ухом к лицу, прислушиваясь: она дышала.

– Живая, – прошептала Илька, и Вамматар кивнула. – Так, а что же мне делать с серпом?

– Вложи его в нож, пока ты можешь его держать, как дух духа, – ответила дочь Туони.

– Мой нож не заговорён, но и без того силён. Он от Бабушки, – прошептала Илька, опасливо поглядывая на сидящего по ту сторону костра Ахто, не видящего их. – Это получается, что у него будет две души, да? И это его мне придётся бросить в болото, когда придёт весна?

– Да.

– Что же, – пробормотала Илька, осматривая закутанное в одеяло тело.