Руны судьбы

…К «Синей Сойке» он безнадёжно опоздал. Ни травника, ни тех, кто, по словам мальчишки, был сегодня с ним, там уже не было. Рутгера, впрочем, это не обеспокоило. Корчма была почти пуста, лишь за дальним столиком сидел над кружкой старикашка, известный всему городу под именем кузен Марсель. Никто не знал, кем он был до того, как состарился, и чей он был кузен, просто звали так: кузен Марсель и всё тут. Рутгер облюбовал местечко у камина с намерением как следует согреться и на сей раз изменил своим принципам, спросив горячего. Но отдохнуть ему не довелось. Завидев посетителя, кузен Марсель долго подслеповато моргал, пока не убедился, что это действительно Рутгер, после чего переместился к нему за стол. Рутгер не стал протестовать.

– Я што говорю-то, – зашамкал старикан, усаживаясь на соседнюю скамейку. – Шмотрю: ты или не ты. А потом шмотрю – вроде ты.

Рутгер не ответил. С четвёртой или пятой кружки старика Марселя пробивало на разговоры. Иногда от него можно было узнать что-нибудь интересное. Девушка-служанка как раз принесла стакан глинтвейна. Рутгер пригубил горячий напиток и стал греть руки о стакан.

– Шидишь? Ну, шиди, шиди. Шегодня день какой-то штранный, – пожаловался дед. – До тебя ждещь тоже два таких шидели. Я што говорю-то: двое, штало быть, ага… И вот шидит один у окошка, я шмотрю: вроде, Курт-шапожник шидит. Хотел подщешть, рашпить ш ним кружечку, потом шмотрю, а у меня как будто шлёжи потекли: дрожит вешь и менятьща штал. Шмотрю – не он! А глажа штарые, как шледует не вижу. Шмотрю – нет Курта! А шидит вмешто него другой, такой, жнаешь, рыжий. И што интерешно, я ведь только кружку пива пропуштил вщего… Три… Ага… А он вштал, перешёл и давай ш тем, вторым, ражговоры ражговоривать. Чаша два они шепталишь: шу-шу-шу, шу-шу-шу, Гишпания, Гишпания…

– Погоди, погоди, – нахмурился Рутгер. – Не пойму никак. Какой такой рыжий? Откуда он взялся?

– То-то и оно, што ниоткуда! – торжествующе подытожил Марсель. – Был шапожник щёрный, вроде Курта, а потом штал рыжий. Я што говорю-то: я же тоже думал, кто такие? Потом мальчишка объявилша, швечки штал гашить…

– Что-что? Свечки гасить?

– Ага. Шначала – жажигать, потом – гашить…

Разговор стал принимать интересное направление. Рутгер собирался ещё спросить, но в этот момент двери распахнулись и таверна наполнилась вооружёнными людьми. То были испанцы, все, кроме одного, в кирасах и при оружии. Начищенные платы их доспехов запотели от тепла, как зеркала, от алебард в корчме стало тесно. Старик Марсель надвинул шляпу на глаза, сполз на скамью и притворился спящим. Рутгер подобрался, но солдаты не обратили на него внимания. Все шестеро были взвинчены и пьяны от вина и нездорового азарта, непрерывно говорили, скалились и даже не сподобились присесть, лишь двое подошли к камину погреть руки. Молчание хранил только один из них; невысокий, белобрысый, он стоял посреди зала, вновь и вновь осматривался и беспокойно играл с отточенным мавританским кинжалом, даже в тепле не снимая перчаток. Марсель и Рутгер было привлекли его внимание, но очень ненадолго, что Рутгер воспринял с огромным облегчением – ссориться с испанцами не входило в его планы.

Через минуту со второго этажа, из комнат, спустились два монаха. Старший коротко отдал распоряжение, десятник отсалютовал, нарявкал на солдат на ломаном испанском пополам с немецкими ругательствами, и маленький отряд с топотом покинул «Синюю Сойку» и исчез, будто его и не было. Лишь талая вода, оставленная сапогами стражников, напоминала о визите. Мышиная физиономия служанки выглянула из-за занавески, убедилась, что все ушли, и спряталась обратно.

– Так-так, – пробормотал негромко Рутгер, – а ведь, сдаётся мне, что это те самые монахи, о которых мне рассказывали. Уж не за моим ли травщиком начали охоту папские собаки?

Он снова пригубил глинтвейн, поморщился, нахлобучил шляпу, запахнулся в плащ и двинулся за ними. Кузен Марсель мгновенно оживился, сел, потянул к себе оставленный стакан и принялся дохлёбывать остывающее вино.

Загадки продолжались. Загадки громоздились на загадки. Рутгер никогда не сомневался в том, что он делает. Если находятся заказчики, должны находиться и исполнители! Для него убийство было работой, иногда игрой. Но сейчас он совершенно неожиданно для себя стал задумываться: на той ли стороне он играет?

От башни «Синей Сойки» вниз, к реке вела единственная улица. Когда Рутгер шёл в таверну, разминуться с Лисом он никак не мог. А это значило, что произошло одно из двух: либо травник и его друзья ушли намного раньше, либо спрятались поблизости, в одном из домов.