Рус

Как-то я пришел к кузнецу, чтобы забрать восемь железных скоб для крепления судового набора в самых ответственных местах. Расплатился, дал новых заказ, перекинулся, как положено, парой слов. Рядом с кузницей вертелся щуплый черноволосый мужичонка, постоянно пытался вклиниться в наш разговор, но кузнец и помощник не обращали на него внимание. Не хамили, не прогоняли, а просто не замечали. Говорил он без акцента, однако на славянина не был похож. Впрочем, я здесь встречал много полукровок, больше похожих на тюрок.

Этот щуплый мужичонка догнал меня на Боричевом увозе. Обут он был в лапти поверх грязных серых шерстяных обмоток, а не в сапоги, как все приличные люди, хотя уже лежал снег и температура была явно ниже нуля.

- Говорят, ты очень богатый человек, держишь слова, никого не обманул, - льстиво улыбаясь, начал он.

- Говорят, что кур доят, а пришли – и сисек не нашли! – отшутился я.

Такой поговорки пока нет. Может быть, именно я и ввел ее в оборот.

Мужичок хихикнул подобострастно и продолжил:

- А сколько бы ты заплатил за свою жизнь, за то, чтобы спасти ее?

- А ей что-то угрожает? – задал я встречный вопрос, что всегда сбивает с толку всех, кроме части жителей Средиземноморья.

Вот и мой собеседник завис на несколько секунд, а потом хихикнул и произнес туманно:

- Всякое может случиться.

- Дам куну, - предложил я.

Куной называли и шкурку куницы, и серебряную монету.

- Не-е, это мало! – обиженно заявил он.

- Три куны, - поднял я.

- Вот столько, - показал щуплый мужичонка пальцы обеих рук.

- Если мне действительно угрожает смертельная опасность, то получишь, - я показал пальцы одной руки.

- Не только тебе, всем вам, - начал он, но, видимо, почувствовав, что больше не дам, потребовал: – Побожись, что заплатишь!

- Если не соблюду слово, то буду проклят от бога, в которого верую – в Перуна! – со всей искренностью атеиста произнес я местную божбу.

Щуплый мужичонка улыбнулся искренне и сообщил шепотом, хотя мы уже спускались по Боричеву увозу и поблизости никого не было:

- Шумила готовит нападение на вас, сзывает воинов отовсюду. Вчера пришло много из Озерного.

- Мы проверим. Если все так, как ты сказал, получишь пять серебряных монет, -пообещал я.

Скорее всего, он не врал. Я заметил, что в последние дни к нам приходили крепкие мужчины якобы из любопытства. Такое было и в первые дни, но затем волна схлынула, только ребятня наведывалась. Причем дети держались от новых зевак подальше, как ведут себя с чужаками. Это при том, что здесь все друг друга знают с пеленок в прямом смысле слова. Викинги тоже заметили это, но приняли за гостей из дальних деревень, решивших подзаработать.

Хасколд Леворульный сомнения не жаловал, поэтому отнесся к информации однозначно и решение принял быстро:

- До утра изготовим лестницы и нападем первыми.

Викинги всегда нападали первыми, даже если сражение можно избежать.

- Лучше ночью, - предложил я.

- Ночи сейчас темные, ничего не видно. Придется факелы делать, а с ними нас постреляют из луков, - возразил сэконунг.

- Обойдемся без факелов, - сказал я и изложил свой план.

48

К вечеру задул южный ветер, теплый и сырой. Снег подтаял, превратился в кашу, из-за чего ноги соскальзывали, когда поднимался по крутому склону. Приходилось помогать себе руками, а потом вытирать их, мокрые и закоченевшие, о кожаную куртку с капюшоном, сшитую по моему заказу еще в Утрехте. Особенно тяжело дались последние метры, когда карабкался по валу. Я запыхался и вспотел так, что захотелось раздеться, чтобы остыть. Знал, что делать это нельзя, иначе простужусь, поэтому отдохнул и отдышался, присев на корточки у частокола и прислонившись к нему левым боком. Заодно отогрел дыханием замерзшие руки. И послушал, не ждут ли меня на сторожевом ходе? Вроде бы, нет. Собаки тоже не учуяли меня, потому что ветер дул в мою сторону. Впрочем, я его не ощущал, потому что прикрывал частокол, зато слышал негромкое и однообразное подвывание, словно ветру было так же тяжко, как и мне.

Я снял висевшую за спиной «кошку» с линем из тюленьей кожи, прочным и относительно тяжелым. Высота частокола с этой стороны была метра три с половиной, так что закинул якорек легко. Зацепился он с первой попытки. Дальше было карабканье вверх, хватаясь за маленькие узлы, заменяющие мусинги. Соскальзывали руки, соскальзывали с мокрых бревен ноги, но я все-таки взобрался. Тяжело перевалившись через острия бревен, тихо опустился на сторожевой ход, довольно узкий, два человека с трудом разойдутся, и без перил или какого-нибудь ограждения с внутренней стороны. Скорее всего, нападения отсюда не ждали, поэтому и не стали тратить время и доски.