Русь и Золотая Орда

Большинство историков умалчивают об одном весьма сомнительном приеме, к которому прибег Василий III для того, чтобы закрепиться на великокняжеском столе и лишить своих братьев даже призрачных надежд на отцовский престол. Мы уже говорили о том, как он стал великим князем: вопреки установившемуся на Москве порядку престолонаследия (от отца к старшему сыну) и в обход уже венчанного на царство Дмитрия, единственного сына умершего великого князя Ивана Молодого – соправителя Ивана III. Смерть (или убийство) Дмитрия ликвидировала эту коллизию, но с годами появилась другая. Дело в том, что, женившись в 26-летнем возрасте и прожив со своей женой Соломонией двадцать лет, Василий так и не смог произвести на свет наследника. Что интересно, проблема бесплодия была не только у великокняжеской семьи, но и в семьях его братьев (Юрия, Семена, Дмитрия) и сестер. Грешным делом возникает мысль: а не является ли эта недееспособность каким-то «византийским проклятием» или того хуже – византийским секретным оружием по устранению возможных конкурентов на трон? В отношении вышеупомянутых братьев, уже проверенных импотентов, бездарных военачальников и никчемных удельных властителей, Василий III установил жесткое наблюдение для недопущения с их стороны заговора с целью захвата власти, а вот самому младшему своему брату, Андрею Старицкому (ему, единственному из братьев великого князя, все же удалось обзавестись потомством), он запрещал жениться до сорока лет, пока у него самого на шестом десятке не появился первый сын, будущий Иван Грозный. В свете этих медицинских проблем было бы весьма любопытно посмотреть заключение генной экспертизы по останкам Василия III и Ивана Грозного, а также Андрея и его сына Владимира, которого Иван Грозный впоследствии отравит.

А дело все в том, что не совсем легитимный приход к власти Василия ставил под сомнение возможность передачи великокняжеской власти его еще не рожденному сыну и создавал надежды у его братьев на восстановление лествичного порядка наследования по правилам местнической арифметики, согласно которым ближайшими наследниками Василия являлись братья Юрий и Семен. Далее следовал Дмитрий, чьи права были равны правам еще не рожденного старшего сына великого князя, и уже только потом стол мог унаследовать Андрей Старицкий. А вот если бы Андрей женился и сын у него появился раньше, чем у Василия, тогда его шансы были бы предпочтительнее шансов прямых наследников великого князя. Поэтому-то старший брат и не разрешал ему жениться.

Однако львиную долю сил, энергии, средств и времени у Василия III отнимали дела международные в уже устоявшемся треугольнике: Казань – Крым – Литва. Если при Иване III крымский хан был верным союзником Москвы, а казанский царь ее вассалом, то с приходом Василия III русско-татарские отношения катастрофически ухудшились. Воспользовавшись смертью Ивана III, Мухаммед-Эмин во время Казанской ярмарки (1505 г.) организовал нападение на русских купцов и русского посла, пограбил их товары и многих побил. После этого двинул свои отряды на Русь, осадил Нижний Новгород, выжег его посады, но в связи с разногласиями среди казанских вельмож вынужден был уйти восвояси. Неудачные действия московских воевод лишь усугубили положение. Тем не менее в 1507 году казанский хан, боясь внутренних врагов, которые его уже когда-то изгоняли с казанского трона, покаялся в своих изменах и принес повинную молодому московскому князю.

Одновременно с казанскими событиями обострились отношения с Литвой. Вскоре после смерти Ивана III умер король польский и великий князь литовский Александр. Василий III задумал было баллотироваться на польский престол, чтобы объединить в одних руках сразу три восточно-европейских государства. Но все осталось на стадии благих пожеланий. А тут еще престижу московского князя нанес чувствительный ущерб отъезд в Литву ранее присягнувшего ему на верность потомка достославного Романа Галицкого – Константина Острожского, которого новый польский король Сигизмунд принял, как тогда говорили, «с милостью».

Но Василий III нашел чем отомстить. Он взял под свое покровительство высокоодаренного, по-европейски воспитанного Михаила Глинского, потомка правителя Золотой Орды Мамая, шесть поколений которого верой и правдой служили литовским князьям. Глинский был одним из доверенных лиц прежнего короля, исполнял должность маршалка при дворе, имел высокий авторитет среди западно-русского православного населения и вполне мог бы претендовать если не на королевское достоинство, то на роль удельного, а то и великого князя. Как раз все это и заставляло Сигизмунда относиться к нему с большой настороженностью и поддерживать его недоброжелателей, суда с которыми Михаил безуспешно добивался от короля.