Русь и Золотая Орда

Итак, согласимся с тем очевидным фактом, что после первого разбойничьего набега татаро-монгольские полчища, отягощенные добычей, покинули русские пределы, а также с тем, что в этом первом набеге они не щадили ни мирян, ни духовенство; и это обстоятельство свидетельствовало о том, что речь идет именно о набеге, а не о завоевании, ибо завоеватель, то бишь новый хозяин курочки Рябы, несущей золотые яйца, не стал бы ее резать. Часть кочевников ушла на Волгу, другая – двинулась в новый набег, теперь уже на Западную Европу. На Руси не осталось ни оккупационной администрации, ни воинских гарнизонов. Князья, руководствуясь древними правилами престолонаследия, продолжали владеть своими обезлюдевшими уделами, место великого князя владимирского после гибели Георгия Всеволодовича (март 1238 г.) по праву старшинства занял его брат Ярослав, пришедший со своей дружиной из Киева. Считается, что до возвращения Батыя из Западного похода никто из князей русских в переговоры с ним не вступал и дани ему не платил. А это все-таки ни много ни мало, а четыре года после падения Владимира. Считаться-то считается, но как прикажете относиться к упоминаниям в западных хрониках об участии русских воинов в походе Батыя на запад, во время которого они якобы зарекомендовали себя наихудшим образом? На каком положении в свите Батыя находился тысяцкий Димитр, последний комендант Киева, к советам которого хан прислушивался? Как расценивать утверждение С.М. Соловьева о том, что Александр Невский посетил Орду накануне (?!) Ледового побоища? Кстати, это утверждение продублировал и советский историк И.Б. Греков, хотя оно не вписывается в общую хронологию событий – посещение это почему-то опережает вояж отца Александра, ордынского первопроходца, выкупившего в 1243 году ярлык на великое владимирское княжение. Как видим, далеко все не просто... Если судить по литературным источникам, СевероВосточная Русь вплоть до 1252 года была предоставлена самой себе. А затем между Александром и его братом Андреем возник спор о великом княжении, и разрешился он лишь с помощью Неврюевой рати, пришедшей на Русь то ли по просьбе Александра Невского, то ли исключительно по воле великого хана. Заметим, что это была первая рать после Батыева нашествия. Правда, есть достаточно авторитетное мнение, касающееся причины появления этой рати: существовала-де угроза создания антимонгольской коалиции в лице тогдашнего великого князя владимирского Андрея и Даниила Галицкого, скрепленной семейным союзом, то есть браком Андрея и дочери Даниила. Так ли, иначе, но дружина Андрея была разбита, Переяславль и Суздаль разрушены, а сам князь бежал в Новгород, а затем и еще дальше... в Швецию. Великим князем становится Александр Невский.

Но все это только часть правды. Многие историки стыдливо замалчивают сам факт прибытия в Орду русских князей, претендующих на владение удельным или великокняжеским столом. Нужно смотреть правде в глаза. Приезд князя в Орду означал безусловное признание им того, что княжество, на которое он претендует, принадлежит уже не ему, а хану – по праву военной добычи. Поэтому соискатель ярлыка на княжеский стол должен был доказывать свои прежние права на свое же родовое гнездо и выторговывать условия, на которых он может остаться в нем, но не как хозяин, а как князь, находящийся на службе хана. Чаще всего князь в такой ситуации давал обязательства выплачивать дань, участвовать в войнах хана и беспрекословно подчиняться ханской воле. Так какие же это отношения партнеров или союзников, в чем нас хотят убедить протатарски настроенные авторы? Скорее, это были такие отношения, какие складываются между победителем и побежденным.

Тем не менее в этом альянсе для русичей все же был один положительный аспект. Получение ханского ярлыка на княжение означало для других князей и иностранных государей то, что княжество это является собственностью хана и что хан будет защищать свои владения всеми доступными ему способами. Думается, в те времена подобная «крыша» многого стоила, так как желающих скрестить свое оружие с татарами даже в агрессивно настроенной Европе не наблюдалось, а следовательно, и даннические отношения вполне оправдывали себя. Через это унижение прошли практически все русские князья, а кто не прошел, тот в конечном итоге оказался под пятой католических государств Европы или языческой Литвы.

Что касается дани, то устанавливалась она не сразу и не для всех. Если практически безначальные Киев, Чернигов и Переяславль-Южный тотчас после 1240 года превратились в проходной двор даже для малочисленных татарских отрядов, бравших у жителей все, что им только заблагорассудится, а в Галицко-Волынском княжестве, сохранившем централизованную власть, баскаки появились после 1249 года, то в Северо-Восточную Русь первые татарские переписчики населения, «численники», наведались лишь в 1257 году, или почти через 20 (!) лет после падения Владимира.