Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

Просьба Иннокентия Гизеля говорит о том, что киевское духовенство надеялось на возвращение украинским монастырям земельных владений, принадлежащих Москве[118]. Советы которые давали Гизель и Тукальский в уже цитируемом письме, отправленном царю в начале 1658 г. также можно объяснить в т. ч. желанием вернуть маетности киевских монастырей, которые остались под контролем польской короны.

Деятельность Мефодия (Максима) Филимоновича, его политические и идеологические взгляды в 1658–1665 гг. Максим Филимонович — яркий пример того, насколько особенное место занимали протоиереи в среде украинского духовенства в середине — второй половине XVII в[119]. До своего политического «дебюта», пришедшегося на гетманство И. Выговского, Филимонович, по-видимому, выступал как креатура Сильвестра Коссова.[120] Так, в сентябре 1654 г. нежинский протопоп, ссылаясь на поручение, полученное от киевского митрополита, в своем письме уговаривал мещан Могилева сдаться на милость казаков Б. Хмельницкого, так как «сохрани Боже, москва не хотела по своем нраве и право поставити совершенно в вашем городе…»[121] Видимо, протопоп в это время разделял позицию Коссова, желавшего, как можно больше, ограничить вмешательство московской администрации в дела верующих Киевской митрополии.

В январе 1654 г. Максим встречал московского посла В. В. Бутурлина речью, похожей на те, которые были сказаны Богданом Хмельницким, представителями старшины и духовенства во время проведения Переяславской рады[122]. Интересна и другая речь, которая была произнесена в присутствии наказного гетмана Ивана Золотаренко. Рассмотрим её подробнее. Выражая свой восторг по поводу присоединения Малороссии к Русскому государству, Филимонович говорил: «Призрел Господь Бог на смирение наше, коли подал до сердца вашему царскому величеству, дабы расточенных сынов русских злохитрием лятцким воедино собрал, разделенных составов воедино тело русского великого княжения совокупил, разсеянных что кокошь птенца своя под крыла вашего царского величества восприял, дабы преславное имя русское в Малороссии уничиженно и гноищем насилствования лятцкого погребенное воскресил и в первое достояние привел»[123]. Особенный интерес представляют два оборота: 1) «расточенных сынов русских злохитрием лятцким воедино собрал…»; 2) «разделенных составов воедино тело русского великого княжения совокупил…» Первая фраза коррелируется с известными словами Хмельницкого «разлучили нас лукавством своим и неправдами проклятые ляхи…»[124] По всей видимости, здесь мы имеем дело с отголоском исторической памяти обоих деятелей о событиях, связанных с присоединением части территории Древнерусского государства к Великому княжеству Литовскому и Польскому королевству. Очень важно, что в отличие от слов гетмана, который имел в виду, в первую очередь, насильственное разделение народа, связанного одной религией и единым государством («…от Владимирова святаго крещения одна наша православная вера и имели едину власть…»), Филимонович употребил маркеры «этнической» идентичности: население Московского государства и украинских земель в его понимании — «сыны русские». Вторая фраза также может служить примером использования исторической памяти о некогда разделенном Древнерусском государстве.

Далее Филимонович продолжал: «…како к нам по прародителях вашего царского величества, великих князей и самодержцех русских, праведное и дедичное и отеческое жребие и наследие имеющи, не всхощеши, яко отец природный сынов русских, яко пестун верных рабов во милости вашего царского величества пестуновати…»[125] Этот фрагмент речи протопопа напоминает нам многочисленные подобные речи, сказанные представителями малороссийской интеллектуальной и политической элиты для обоснования династических прав Алексея Михайловича на украинские и белорусские земли. Отдельно следует выделить обращение «отец природный сынов русских», которое у Филимоновича появляется впервые.