Русь между Югом, Востоком и Западом

И все-таки даже в эти невыносимо трудные годы не прекращались созидательная работа мысли, творчество русских людей. Поэтому трудно согласиться с оценкой петербургского историка, покойного Д.С. Лихачева: «…восточноевропейское Позднее Возрождение не перешло у нас в настоящее Возрождение, Россия, балканские страны и Византия не знали ни гуманизма, ни настоящего Ренессанса». Ведь не признавшая в душе ни владычества Орды (а если и признавшая, то, в конечном счете, его сбросившая), ни власти Рима, ни власти Западной и Восточной Европы Русь ознаменовала этим и истинный гуманизм, и историческую победу, которая в дальнейшем определит характер Русского Возрождения, особое его выражение. Просто наше Возрождение иное, со слезами на глазах, кровью и мозолями на руках, ему свойственно суровое понимание того, что надо иметь единую и могучую страну. В таких условиях, понятно, иными будут культура и воспитание. Русское Возрождение шло параллельно европейскому, хотя опережающее развитие последнего и не вызвало сомнений. Во второй половине XV в. в Европе уже совершался переход от Средневековья к новому времени. «Образующееся просвещение было спасено растерзанной Россией» (Пушкин). Первостепенной задачей оставалось укрепление централизованного государства. Но разные части Руси оказались в различных временных и цивилизацион-ных поясах. Историк евразийства А. Дугин пишет о том, что в XIII–XV вв. грани между западными областями Руси, попавшими под контроль европейских государств (Польша, Литва, Венгрия), и восточными, бывшими одно время частью империи Чингисхана, имели большие и серьезные различия. Евразийцы и русские, следуя Ясе Чингисхана, практиковали, конечно, не полную, но большую веротерпимость (один из законов Ясы запрещал насилие против жреческой касты завоеванных народов), настаивая лишь на военно-политической и хозяйственной дани. Русско-татарский симбиоз создавал модель этнического смешения рас, что постепенно привело к появлению новой этнической единицы, объединившей восточных русских. После Куликова поля они стали великороссами, хотя еще в потенции. В теле Золотой Орды стал вызревать политический субъект нового типа – Московское княжество. Евразийские черты вскоре проявятся – и в довольно полном объеме. Иная картина складывалась на западных землях. Галиция, Малороссия, Беларусь оказались во власти иной культурной, социально-политической и цивилизационной модели. Европа навязывала католическую парадигму; там, где не удавалось напрямую «окатоличить» местное население, влияла косвенно, через политическое, административное и хозяйственное давление. Православные были в положении религиозного меньшинства, рассматривались как «схизматики», а если их вероисповедание и культурный тип терпели, то в качестве чего-то «второсортного». Самосознание малороссов и белорусов сложилось по иным, нежели у жителей Московской Руси, контурам (западным). Потому им во многом представляется чуждой и дикой идея цен-тралистского социально-политического проекта. Впрочем, культурная жизнь на Руси никогда не затихала. Псков и Новгород избежали татарского разорения. Здесь и в Москве и группировались основные художественные и творческие силы. При новгородском доме святой Софии, у архиепископа, работали артели строителей, живописцев, иконников, переписчиков книг. Их тогда величали дружиною «владычных коробков». Из дошедших до нас древнерусских книг XI–XV веков более половины приходится на долю Новгорода. Здесь написана первая русская датированная книга – «Остромиро-во Евангелие». Русские города были из дерева, дома, церкви, целые города выгорали от пожаров вчистую. В 1212 г. в Новгороде сгорели 25 церквей и 4300 домов; в 1227 г. во Владимире на Клязьме обращены в пепел 27 церквей и дворец великого князя Константина Всеволодовича с редким книгохранилищем.

Георгий Победоносец