Русь моя неоглядная

Спрашиваю, что с поселком, где люди. У деда навернулись на глазах слезы, поморгав, ответил: «Ушли люди. После войны пленные японцы построили этот городок, до этого, как рассказывали старожилы, жили тут староверы, большая была деревня. Как только стали строить поселок, они перекочевали дальше в горы, в верховья речушки. В выстроенный поселок в конце сороковых приехали переселенцы, создали совхоз. Тут капуста и картошка растут отменные, да и травища выше человека, живи – не хочу, но люди лет через десять покинули поселок, ушли на заработки в Холмск. Не знаю, почему не прижились, а места здесь дивные. Я тут со старухой век доживаю, сторожу. Маленько платят. Огород свой, корову да курочек держу. Живем, слава богу, сытно, зимой тоскливо тут до умопомрачения, одно удовольствие со старухой поругаться. На лето внуки из Южно-Сахалинска приезжают. Благодать тут и раздолье».

Мы не послушали деда и стали пробираться вверх через молодой ельник. Ельник кончился, и начался крутой подъем… Метров триста по склону рос сосняк. Идти было легко. Сосняк кончился, как будто кто-то обрезал. Сначала шли заросли крупной березы, чем выше поднимались, тем меньше становились деревья; на половине горы они превратились в мелкие карликовые березки, узловатые, ветви которых обхватывали друг друга.

Крутизна подъема увеличивалась. Слева начал вырисовываться каменистый, обрывистый гребень; чем выше, тем отвеснее гребень. Через заросли карликовой березы пробираться было невозможно.

Пришлось карабкаться по гребню, сбивая в кровь колени. Перед самой вершиной гора была запеленована густым облаком, хотя внизу сияло яркое солнце. Влезли в облако, такое впечатление, как будто пробираемся через вату, так оно было плотно.

Метров через триста молочная мгла оборвалась. Осыпь кончилась. Вершина горы со всех сторон ровно сходилась на конус с тремя возвышениями посредине разной высоты. Между ними находилась ложбинка, в которой можно было спрятаться от ветра, который гудел и выл между скал.

Присели. Из веток и сухой травы разожгли костер. Солнце палило, но плохо грело, казалось, что ветер отбрасывает солнечные лучи в сторону. Было двенадцать часов дня. Достали консервы, хлеб. Перекусили. В банке абрикосового сока пробили дырку, выпили сок. Написали записку: «1 июля 1959 года мы покорили вершину Бернизет и отныне она называется «Чебхар». Это первые буквы наших фамилий.

На вершине были видны следы пребывания до нас других путешественников-туристов. Банку обложили камнями и соорудили пирамиду. Закрепив между камнями ракеты, начали стрелять в воздух. Иван схватился за голову и закричал: «Товарищ старший лейтенант, спускаемся, у нас получилось такое сочетание пусков ракет, которое означает, что нарушена граница, требуется помощь. Надо уходить, а то могут быть неприятности». Мы стали спускаться по северному, менее крутому склону. Первые метров триста было тяжело: во-первых, тугая облачность, а во-вторых, сплошные заросли стланика. Местами приходилось пробираться накатом, сверху по веткам.

Кончился стланик, кончилась и облачность, начался сосняк со слежавшейся игловой подкладкой. Подошвы катились по игловой подстилке. Пришлось спускаться, держась за стволы деревьев. Мышцы ног напряглись и закаменели. Хотелось передохнуть. Иван шел шустрее, впереди меж деревьев мелькала его зеленая фуражка.

Я вышел на поляну, усеянную переспелой земляникой. Поляну перегораживала вывернутая с корнями сосна, застрявшая вершиной среди других деревьев. На стволе резвились два медвежонка, сталкивая друг друга, сорвавшийся бежал к комлю, забирался и начиналась новая борьба. Я засмотрелся. Это напоминало картину И. И. Шишкина «Утро в сосновом бору».

Затылком почувствовал, что сзади меня кто-то есть, оглянулся и увидел метрах в шести около высокого пня на задних лапах медведицу. Мгновенно рванул вниз, обгоняя Ивана, крикнул: «Бежим, там медведь!»

Выскочив к подножью горы, перескочили через крутые обрывистые берега речки и только тогда почувствовали себя в безопасности.

Спустились вниз по реке. Вышли к поселку. Попрощались со сторожем и его бабкой, погоревали. Посудачили, что не послушали его. Он успокоил нас, объясняя, что едва ли сейчас, летом, стала нападать на нас медведица, просто она готова была защищать своих детенышей.

Бабушка принесла полный подол свежесорванпых огурцов, угощала молоком из погреба и домашним хлебом. Мы разулись, вымыли ноги в речке, положили ботинки в вещмешки. И не стали более петлять по сопкам, а босиком по тропинке вдоль реки направились к проливу.

Через пять часов мы были на окраине аэродромного поселка. Успели к ужину в столовой. Обмывшись холодной водой в душе, побежали на танцы в поселок. Молодые годы не знают страха и усталости, им нужен подвиг.

Экзамен