Русь моя неоглядная

И мы рванули. Хорошо, что рюкзаки наши были пусты и патронташи наполовину расстреляны по пустым банкам после обеда.

Тот путь, который мы преодолевали часа три, проскочили за полчаса, выскочили на поляну, где обедали. Костер был нашим спасением, хотя он был потушен. Одежда клочьями висела на нас, руки и лицо были поцарапаны. Умылись, залили йодом царапины и поплелись вниз по реке.

Тропа была торная, видимо, местное население пробиралось по ней на покосы и по ягоды. В сумерках вышли на тракт. Подождали автобус Ванино-Совгавань. Добирались до военного городка – и по домам. И только через неделю, когда собрались у меня в домике, во время застолья обсуждали наш поход, подтрунивая друг над другом, хохотали до слез, вспоминая нашу охоту на кабана.

Аму

Пятидесятые годы. Пробиты тоннели через перевалы Сихотэ-Алиня от Амура до Советской Гавани. После Кузнецова перевала железная дорога тянется вдоль реки Тумнин. По Тумнину и его протокам живет маленькая народность орочи, что означает «речные люди», в основе хозяйственной деятельности – рыболовство. По реке с мая по сентябрь идет на нерест красная рыба: горбуша, кета, чавыча. Орочи умело ее ловят большими продолговатыми корзинами, стоя по колено в воде. Горы рыбы на берегу. Рыбу сушат, вялят и маринуют. Делают запасы на зиму себе и собакам. Собаки разных пород: ездовые, охотничьи и для охраны стойбища. Орочи живут в чумах, покрытых сверху внахлест умело снятой корой с деревьев. Зимой чумы изнутри утепляют шкурами. Летом их ставят у воды, но, когда река замерзает, орочи переезжают на свои родовые охотничьи угодья. У некоторых сохранились луки. И ружьем, и луком они владеют мастерски.

Советская власть пробует учить детей – орочи сопротивляются, тогда решили построить для них поселок, при котором будет и школа, и медпункт, и магазин. Каждой семье выделили большой пятистенный рубленый дом. Орочи рядом с домами поставили чумы. Летом спят в чумах. Допытываемся, почему спят в чуме, а не в доме. Объясняют, если придет Аму, так они называют тигра, то в доме его не услышат. Из орочей создали артели промысловиков-рыболовов и охотников. Около домов – приусадебные участки. Агроном учит их разводить огородные культуры. Привезли для них коров. Сначала орочи шарахались от коров, но потом пообвыкли, научились доить и косить траву.

Осенью из поселка орочей стали поступать жалобы, что к ним повадился тигр, который калечит коров и убивает телят. Это известие удивило бывалых охотников, которые знали, что ареал обитания уссурийского тигра южнее района Гросевичей. Городское начальство обратилось в общество охотников при части, а также в Хабаровск и Владивосток. Через неделю из Приморского края приехала семья звероловов. Охота на уссурийского тигра была запрещена. Я жил в офицерском общежитии с друзьями по эскадрильи. Эскадрилья ушла в отпуск. Я отгулял раньше по семейным обстоятельствам. Главу семьи, огромного рыжебородого деда Степана со светло-голубыми глазами с хитринкой, розовощекого и трех его сыновей с небольшой разницей в возрасте, младший как год отслужил срочную на флоте, поместили в моей шестиместной комнате. В углу были сложены огромные вещмешки, разборная клетка, широкие лыжи, подбитые снизу шкурой теленка, рогатины, кавалерийские карабины. Я в то время занимал должность начальника группы по эксплуатации самолетов и двигателей. Одной из обязанностей было заправлять противообледенительную систему самолета спиртом. В запасе всегда имелся спирт, хотя сам относился к нему, как черт к ладану. Вечером за ужином я предложил по стопочке чистого медицинского. Дед Степан ответил: «По маленькой можно, для аппетита и расслабления, а то за дорогу издергались, намотались с котомками при пересадках в Хабаровске, в Комсомольске и на Пивани». На другой день командир дал им автобус и карту-миллиметровку. Они съездили в селение. Порасспрашивали жителей. Выходили за околицу, нашли следы на свежевыпавшем снегу. Проехали в горы, пока дорога позволяла, осмотрелись. Вечером, за беседой и обменом мнениями, дед пришел к выводу, что тигра занесла сюда беда, где-то на юге его подстрелили.

На третий день собрались рано утром. Порошило. Дед Степан был доволен: по свежему снежку лучше виден след. Командир части выделил в помощь двух заядлых охотников, перед отъездом подоспели еще два охотника-профессионала. Я два дня упрашивал деда Степана взять меня с собой, показывал свою двустводку-ижевку. Дед с сыновьями посмеивались надо мной. Сказали, что мешать будешь, вот, если за сторожа при снаряжении и вскипятить чайку, пожалуйста, с великим удовольствием.