Русь моя неоглядная

Была весна 1951 года. В Советской Гавани весны длинные, где-то в средине апреля на деревьях лопаются почки, а полностью распускаются только в июне. Это из-за холодных, едучих, промозглых туманов. Танцевальная площадка в матросском парке и она самая особенная: пышные русые волосы, перевязанные лентой, спадали до пояса, лучистые светло-коричневые глаза, голубое платье в белый горошек. Стоит в сторонке, отказывает в приглашении на танец одному, другому. Хочу подойти, но страх сковывает, а если и мне откажет.

Приглашаю, танцуем. Спрашиваю: «Почему так поступила?» Отвечает: «А ну их!» Провожаю. Говорим, говорим, говорим… Оказывается, моя ровесница, учительница начальных классов. Я не пропускал ни одни танцы, если был свободен от полетов и дежурства. Дина появлялась редко, а без нее было неинтересно. Когда провожал, она каждый раз подводила меня к разным домам. Говорила, что тут живут подруги-учителя. Не-сколько раз я пытался поцеловать ее, но каждый раз она говорила: «Саша, не надо, мне и так с тобой хорошо».

Пришел сентябрь. В Советской Гавани это чудесный месяц. Теплый, сухой, звонкий. Провожая через молодую березовую рощу, мы вышли на поляну. Посреди поляны лежала старая замшелая лиственница. Уселись. Яркая луна бликами играла на траве. Дина рвала мелкие осенние цветы и клала их в нагрудный карман моей вельветовой куртки.

Прижавшись к плечу, прошептала: «Саша, а я замужем». Сердце мое екнуло и защемило. Я оторопел. В мозгу мысль: «Если она замужем, то с ней что-то надо делать». Но как это все делать, с чего начинать – я не представлял, и ужас охватил меня. Рассказала, что муж на 20 лет старше. Женат второй раз. Она жила в пригороде Серпухова, где на улице все знают друг друга. Он моряк. Приезжал в отпуск. Красивая форма. Денежный. Родня, соседи сосватали. И после окончания училища увез в Советскую Гавань.

Зимой в филиале Дома офицеров я увидел их. Очаровательная женщина шла рядом с тщедушным низкорослым мужчиной, краснощеким, лысым, с пушком волос за оттопыренными ушами. Как я узнал позже, это был начфин военно-морской базы.

Тосковал я по ней неимоверно, часто видел во сне. Все лето 1952 года Дина на танцах не появлялась. Осенью друзья передают: «Саша, тебя хочет видеть Дина». Прихожу на встречу. Двухкомнатная квартира заполнена молодыми женщинами. Шум, гам. Собралась интеллигенция базы.

Увидел Дину, обрадовался, зарделся. Нас оставили одних. Дина взяла мои руки, головой приникла к груди и сказала: «Саша, я развелась с мужем, меня сватает командир торпедного катера старший лейтенант, ты его знаешь – Олег, но я хочу быть с тобой». Я опешил и растерялся. Мысли бежали одна за другой: «Ну почему я должен жениться на женщине, когда я не познал, что такое девушка, кроме того, после мужа она дарила себя Олегу. Выходит, я становлюсь разрушителем двух судеб». После долгого молчания ответил: «Пусть будет Олег, вы, видимо, давно дружны, не буду рушить то, что вы решили».

И сейчас в старости, когда уже большие внуки, я иногда терзаюсь, а правильно ли я поступил, где ниточка нашей судьбы. Может, мы ее рвем зачастую сами.

Купель

После окончания военного училища я был направлен для прохождения службы в город Советская Гавань (Императорская). Поселили нас, молодых офицеров, в парашютном классе. Это было здание барачного типа, сложенное из тонких бревен без утеплителя. Был январь 1951 года, ветер гулял по длинной промороженной комнате, под ногами похрустывал снег. Постоянно топилась печь, но тепло держалось только около топки.

Пришел май, стало пригревать солнце. На улице было теплее, чем в нашем застуженном жилище. И мы после полетов старались куда-нибудь убежать из этого постылого для нас дома. Но бежать было некуда: чайная на Сортировке да забегаловка на железнодорожном вокзале и клуб «ЖД», в котором через день по вечерам крутили фильмы, а по субботам и воскресеньям устраивались танцы, где мы, молодые офицеры ждали очереди, чтобы потанцевать с единственной женщиной – тетей Машей-буфетчицей, – грузной, упитанной дамой, всегда поддатой, с крупным бюстом, утиным носом, большими зелеными глазами и очень широким ртом от уха до уха. Ярко накрашенные губы делали лицо ее устрашающим. Но что в ней привлекало, так ее неунывающий характер, она беспрестанно залихватски смеялась. И спасибо ей, никому не отказывала в танце, а если кто желал, то могла и приголубить. Мы как-то сразу разбились на группки. Одна группа сидела дома и никуда не ходила, даже в кино, эти увлекались сбережениями. Другая группа просаживала всю получку за неделю, а третья группа вела цивильный, я бы сказал, по тем условиям более интересный образ времяпрепровождения. Нас было шесть человек, и заводилой у нас был Саша Падалко. Пропустив по 150 грамм и не более, мы отправлялись на танцы, а с танцев с песнями, дружно, без потерь домой. Мимо нашего жилья проходила главная дорога на аэродром. Она была высоко поднята, а по бокам шли глубокие канавы.