Русь. XI столетие

Не думал Жихарь, что князь Мстислав станет его мёдами поить и жареными лебедями потчевать, но такого приёма не ожидал.

– Воля твоя, княже, да только правду рек я. Как узнал про такое, сразу в путь пустился, дабы тебя упредить. Меж собой Всеславовы дружинники похвалялись, как город ограбят, а твою дружину разгонят, как стадо овец. Вот только Святки кончатся, так и пойдут. Поспешай, княже, Святки уж кончились.

– А Всеслав что толковал?

– Всеслав говорил, потешьте, мол, нас перед походом.

– Ну, гляди, скоморох, коли лжу рек, насидишься у меня в пору бе.

Дружинники в благодарность за принесённую весть дали пинка и выпроводили за ворота. Не стоило про овечье стадо поминать.

Мстислав с ближним боярином Дубыней вошли в терем, в Людную палату.

Боярин дубовым кряжем громоздился на лавке, князь мерил шагами палату, кусал ус. Молчали.

– Ну? – спросил Мстислав, стоя к Дубыне спиной и поворотя голову.

Дубыня мял бороду, опустив глаза долу. Не выстоять Мстиславу против Всеслава. Да разве скажешь такое прямо? Ведал боярин нрав своего молодого властелина. Заносчив и злобен был Изяславов сын. В заносчивости безогляден. Знал, не согласится, всё же, подняв взор, молвил:

– Надо слать гонца в Киев, известить великого князя, дабы помощь прислал. Посаднику вели вече созвать, попроси новгородцев рать выставить. Кто ведает, как сильна у Всеслава дружина, сколько рати собрал?

Мстислав хмурился, всё так же молча ус кусал. В печи потрескивали поленья, за стеной скрипели половицы под чьими-то тяжёлыми шагами. Сверкнув очами, князь воззрился на боярина.

– Я не Глеб, чтоб бегать, как заяц, да у отца защиты просить, – посопел носом, продолжал, оскалившись, с выкриком: – Новгородским кожемякам да горшечникам кланяться не стану! И так возгордились чрезмерно. Сами с Всеславом управимся.

Не было у Мстислава дедовой мудрости. Тот, жестоко обидев новгородцев, понял свой просчёт, помирился с ними и попросил помощи. Новгородцы откликнулись на просьбу и помогли Ярославу победить недругов.

– А коли одолеет Всеслав? Полоцкий князь толк в брани знает. Видел я его, когда на торков ходили. Новгородцы по ряду должны тысячу выставить. За тысячу-то просить не надо.

Сорокашестилетний боярин был умудрён опытом. Хорошо ведал – бранное счастье изменчиво. Всеслав и вой, и воевода не из последних, до брани злой. Коли надумал Новгород воевать, силы собрал достаточные. Неудача под Плесковым, должно, научила кой-чему. Молодой князь, подобно глупому задиристому кочетку, сломя голову лез в драку, не соизмеряя своих возможностей с силами супротивника.

Молодой князь, изжевав ус, посмотрел исподлобья, процедил сквозь зубы:

– Ладно, зови Петряту сюда, пускай выставляет тысячу. Поведёт её боярин Василий. Сегодня, завтра готовимся, послезавтра выступаем. Дальше Плескова не пойдём. На Черёхе Всеслава встретим. Вели боярам собраться вечером, помозгуем.

Боярин вышел из горницы, бормоча под нос «Как наше теля волка забодало». Он не только гонца за посадником пошлёт, но и вестника в Киев сегодня же отправит. Коли дело худо обернётся, Изяслав с него спросит. Ничего хорошего от похода норовистого князя боярин не ожидал.

Доднесь в усадьбе боярина Гюраты Завидича суета. Челядинцы перетаскивали боярское добро из бретьяниц в сани. Куны, золото, каменья боярин сам укладывал в особый сундук. Накануне вечером держал боярин совет с младшим братом Якуном и старшим сыном Дмитром. На столе стояла ендова с мёдом, но пили мало, не до медов было.

Промочив горло, Гюрата повёл речь:

– Верный людин с княжего подворья донёс, вчерась пришёл к князю некий скоморох из Полоцка. Сказывал тот скоморох, решился Всеслав идти на Новгород. Может, уже и вышел. Князю бы выспросить о полоцкой дружине, а он велел взашей гнать скомороха со двора. Ему бы теперя рать новгородскую собирать, а он из-за гордыни своей да спеси не восхотел Новгороду кланяться. Токмо тысячу, коя по ряду уговорена, берёт. Восхотел с одной своей дружиной Всеслава разбить. Какова рать у Всеслава? Никому не ведомо. Я так помыслил: Мстислав яко задиристый кочеток, а Всеслав – то волкодав. Кочетку, сколько б не кукарекал, с волкодавом не совладать. Княжий воевода всё же отправил гонца в Киев, упредить великого князя. Што делать будем, што думаешь, брате?

Якун хлебнул мёда, взъерошил бороду.

– Што тут думать, разобьёт Всеслав Мстислава. Дружина у Всеслава не чудь белоглазая, крепкие вой, да и сам Всеслав – вой храбрый и воевода искусный. Шибко полоцкий князь на брань злой. Разорит Всеслав Новгород, некому город боронить. На посадника надёжи нет, не люб Петрята новгородцам.

– Я в новгородскую тысячу пойду, – перебил, воскликнув громким голосом, Дмитр, окинув отца и стрыя быстрым, острым взглядом.

– Ну и сложишь зазря голову, – буркнул отец, тяжело посмотрев на сына. – Мстиславу под своей рукой курей держать, а не рати водить. Вот што мыслю: завтрева в вотчину уедем.

Якун поставил локти на стол, мял бороду, молчал, наконец молвил:

– В Киев уйду, к великому князю.