Русалка

Уорик насторожился. Шум затих; толпа расступилась.

Ондайн почувствовала, как муж прячет ее себе за спину. Краем глаза она успела заметить Юстина, вышедшего из толпы и готового встать на защиту брата.

Она сомневалась, что Уорик заметил его. Его глаза, устремленные на Хардгрейва, горели золотым огнем.

— Да. Это я и леди Четхэм. Что-нибудь не так, сэр?

Ондайн услышала шепот, донесшийся из толпы:

— Надо позвать короля! Позовите короля!

Хардгрейв и Уорик не замечали никого вокруг себя. Хардгрейв дерзко и похотливо посмотрел на Ондайн и низко поклонился с оскорбительной усмешкой.

— Нет, мой дорогой сосед! Это не я говорю, что что-нибудь не так. Просто леди Анна случайно узнала, откуда взялась ваша жена.

Анна выступила из-за спины Хардгрейва и театрально изобразила величайшее возмущение:

— Уорик! Мне так жаль! Но только пусть все будет без обид!

— Да! — послышался властный голос, и между ними появился король. — Пожалуйста, давайте обойдемся без обид! — Он сурово оглядел собрание и повернулся к Анне: — В чем дело?

— Ваше величество! Это истинная правда! Она не леди!

— И почему же?

— Язык не поворачивается выговорить такое…

— Тогда, мадам, позвольте мне предположить, что ничего такого и нет!

«Предательница, предательница! Сейчас она назовет меня предательницей!» — твердила Ондайн про себя и не знала, как пережить этот ужасный миг. Великий страх охватил ее.

— Ваше величество! — сказал Хардгрейв. — Граф снял ее с виселицы! Уорик Четхэм женился на простолюдинке, браконьерше, вытянув ее из петли палача!

— Она самая обыкновенная бродяжка, прямо с улицы! — провозгласила Анна.

Король повернулся, не выказывая особой заинтересованности, но и не обнаруживая, что ему хоть что-нибудь известно об этом деле.

— Это правда? — спросил он Уорика с учтивым интересом. Минуты тянулись бесконечно медленно. Ондайн не знала, вздохнуть ли ей с облегчением оттого, что ее тайна осталась нераскрытой, или пугаться вновь, потому что Анна распространила»этот проклятый слух. И какой прекрасный момент представился Уорику, чтобы отказаться от нее! Теперь он может сказать, что она околдовала его…

Но он этого не сделал. Он повернул к ней пламенный взгляд своих янтарных глаз, медленно взял ее руку, наклонился и поцеловал с великим почтением. Не отрываясь он смотрел на Ондайн, как будто сгорая от любви, как будто и в самом деле околдованный. Затем он повернулся к королю, не отпуская ее руку:

— Да, ваше величество! Это правда. Но кто осудит меня? Кто может возразить против непобедимого чувства, которое вспыхнуло во мне, когда я увидел это лицо, красоту глаз, гордость прекрасной осанки? Никогда я не встречал более прелестного создания, достойного называться женщиной! И ее приговорили к ужасной участи!

Я присмотрелся и со всей ясностью понял, что никогда больше не найду столь сладостной красоты, никогда не испытаю вновь такой любви и… Да, ваше величество, я женился на ней! Прямо там, на лобном месте! Но Бог мне свидетель, сэр! Какой человек отказался бы на моем месте от небесного блаженства?

Карл стоял некоторое время в молчании, улыбаясь и испытывая искреннее удовольствие от того, как остроумно Уорик спас положение.

Король засмеялся и захлопал в ладоши, и вместе с ним все собрание. Все были воодушевлены прекрасной романтической историей. Карл похлопал Уорика по спине:

— Клянусь Богом, Четхэм, ты принял самое лучшее решение! Вероятно, и я бы не смог пройти мимо такой необыкновенной красоты! — Король грациозно поклонился Ондайн. — Вы, графиня, бесспорно, прекраснейшее создание; я провозглашаю вас одной из самых знатных леди в моем королевстве. Надеюсь, теперь мы можем начать обед?

Карл пошел к столам; придворные двинулись следом.

Хардгрейв и Уорик смерили друг друга взглядами; Анна казалась разъяренной и униженной.

Ондайн трепетала от радости, щеки ее разрумянились. О Боже! Он все-таки защитил ее! Он сделал гораздо больше, чем требовала от него сложившаяся ситуация. Ондайн переполняла благодарность. Такая невыразимая. Такая безмерная. Все обиды, ненависть и ярость были забыты. Поцелуй, в котором он выразил свое безграничное к ней уважение, сделал то, что не смогли сделать слова и объяснения. Она хотела поблагодарить его, но не знала как.

— Хардгрейв, — сказал Уорик ледяным голосом. — Клеветать на мою жену — значит, клеветать на меня. Конечно, она беззащитна перед твоей злобой. Но со мной, уверяю тебя, это не пройдет.

Он повел Ондайн за королем, и она услышала, как Юстин весело обратился к идущей следом Анне:

— Ай-ай-ай, Анна! Хотя моя дорогая невестка и попала сюда с улицы, но это гораздо лучше, чем ковыряться в помойных ямах, что некоторые леди имеют обыкновение делать!

Анна процедила сквозь зубы какое-то ругательство, которое не оставляло уже никакого сомнения в том, что его взяли из помойной ямы. Уорик повернулся к Юстину. Они вместе захохотали и галантно взяли Ондайн под руки, каждый со своей стороны.

Она потупила глаза, чувствуя глубокую привязанность к обоим братьям.