Русалка и дракон

Я приступила к нажатиям, стараясь не думать о том, что при утоплении время, в течение которого возможно оживление человека после извлечения из воды, составляет от трех до шести минут… Если вода теплая. А она была теплой! И… я неизвестно сколько гребла к этому проклятому острову! Настоящая черепаха, даже хуже! Каракатица!

Тело воина оставалось холодным… Даже, как будто еще холоднее чем тогда, под водой.

Взвыв в голос, я с силой хлопнула себя по щеке и приступила к реанимации снова. Потом снова. И снова.

Момент, когда воин содрогнулся, и, страшно закашлявшись, принялся опорожнять содержимое то ли легких, то ли желудка… был самым счастливым моментом в моей жизни.

Он так и не пришел в себя. Правда, дыхание стало ровным, губы потеплели, пульс прощупывался. Ливень утих, гроза прошла дальше. На небе появились незнакомые звезды. Лежать было мокро и холодно.

– После восстановления дыхания и сердечной деятельности придай пострадавшему устойчивое боковое положение, – пробормотала я, и, кряхтя, перевернула воина на бок. – Укрой и согрей его. Обеспечь постоянный контроль за состоянием! Мамочки, чем же тебя укрыть-то?..

Я подползла сзади, и, дрожа, прижалась к гладкой мускулистой спине. Она была широкой и горячей. И несмотря на слабость, на грозу, на все на свете, мне стало вдруг так хорошо… так уютно. Пригревшись, я почувствовала, что проваливаюсь в сладкую дрему.

– Значит, человек, – сонно пробормотала я. – Драконы возвращают ипостась, когда покидают Грозовые острова. Но это и к лучшему. Если бы утонул дракон, мне бы его не вытащить. А еще мама советовала остерегаться драконов…

Глава 6

Назойливый солнечный луч уже не впервые за утро мазнул по щеке, нацеливаясь прямо в глаза. Я почти вынырнула из блаженной дремы, даже нахмурила лоб. Но налетевший ветерок закинул на лицо прядь волос, спасая от солнечного света. Глаза я все же открыла, и мир в первую секунду показался огненно-рыжим, золотым!

А потом чьи-то шершавые пальцы осторожно отвели локон от лица, а чьи-то темно-синие, почти черные глаза с крохотными голубыми искорками посмотрели на меня с изумлением.

Я захлопала ресницами, закусила губу, а потом не нашла ничего более умного, как зажмуриться.

– Это – ты? – прозвучал низкий голос. Причем прозвучал так искренне-удивленно.

Не открывая глаз, я кивнула.

Затем все же открыла один глаз. А потом второй.

– Вроде я, – хриплым со сна голосом ответила я. – Так что, если ожидал очнуться среди ангелов, которые поют тонкими голосами и играют на арфах, ты несколько просчитался.

– Ангелы? На арфах? – меня, кажется, совсем не поняли.

Похоже, кто-то тут ни разу не христианин.

– А, ты об этой буре, – воина передернуло. А потом он вдруг улыбнулся. Словно солнце выглянуло из-за туч. – У нас говорят, после смерти попадаешь на Звезду.

– И как там? – вежливо поддержала я беседу.

Воин улыбнулся еще шире.

– Так я не долетел, – сказал он. – Благодаря тебе.

И почему-то так легко от его слов стало. Мужчина, который умеет шутить над собой – на вес золота. Целиком. Вместе со всеми своими недостатками. Так мама говорит, а она зря говорить не будет.

– Теперь моя жизнь принадлежит тебе, – продолжил говорить воин.

И так он это сказал… Что вот понимаю, это он про то, что типа жизнь ему спасла и все такое… А сердце зашлось, как бешенное, в глазах, подозреваю, звезды загорелись, на губах – улыбка, сильно подозреваю, дурацкая.

А потом с запозданием доходит, что мы тут как бы очень близко друг к другу… лежим… И, судя по тишине, одни на этом очень кстати вчера подвернувшемся, острове.

Я дыхание затаила и попыталась чуть в сторону отползти… потом, выдохнув, села.

Воин поднялся вслед за мной. И такой он огромный, даже когда сидит, что пришлось на него снизу-вверх смотреть. Но я не стала. Как-то не по себе от его взгляда было. Пристального. Изучающего. И до сих пор какого-то ошарашенного.

Вместо этого обернулась по сторонам, куда нас вчера занесло. Пляж из мелкой гальки, у кромки воды – почти песок. Галька белая. С голубыми и розовыми камушками, но их немного. Вдоль берега валяются ошметки водорослей, разноцветные ракушки, домики, уже не нужные своим обитателям.

За нами – пальмовая рощица. Идиллия. Учитывая, что от некоторых мускулистых индивидов рядом такая волна жара исходит, что кажется, вот-вот вспотею.

Я робко подняла взгляд на воина и вспыхнула. Умеют же некоторые смотреть. Что хоть в воду бросайся. Кстати, отличная идея.

– Ладно, – пискнула я. – В общем, я рада, что как говорится, все хорошо заканчивается, то есть это не так говорится, а типа хорошо, когда все хорошо заканчивается… Ну. Ты меня понял, мне пора. Я рада, что все разрешилось. Вот.

И принялась подниматься.

Бросила взгляд на воина – вид огорошенный, иначе не скажешь.

– То есть как – пора? – спросил он, нахмурившись.

– Да собственно вчера еще пора было, боюсь, тираны некоторые себе места не находят. Да и девчонок, получается, подставила.

– Каких девчонок? – теперь воин выглядел ошарашенным.

– И русалок, и джошу, – честно призналась я.

– Из какого ты клана? Рода?