Русалки. Выбор (СИ)

Следующее заклятье, выглядящее непонятной тёмной волной, всё же обогнувшее настоятеля, мама уверенно приняла на клинок. В мгновенно потемневшем лезвии вспыхнули и тут же погасли алые искры. Заклятье затухает. А жар дедушкиной магии сменился такой же тёмной волной, как у его противника. Но тому даже не пришлось шевелиться: заклять просто прошло через него, словно он нематериален.

Встречная волна устремилась к нам и, вдруг обогнув дедушку, ударила в меч. Угольно-черный с отдельными алыми всполохами, каким не могло быть оружие Благословленного Огненной, вернее, Благословленного только Огненной, клинок завибрировал, но силу поглотил.

Тёмный жгут силы отразить оказалось сложнее. Он сбил нас с ног и зацепил деда, но тот на ногах устоял и контратаковал такой же странной силой. Но его противнику она не причинила вреда. Словно боги или богиня над ними издевалась. Или… сделала свой выбор не в пользу деда?

«Темная благоволит ему», — подтвердила мою последнюю догадку возникшая в маминой голове оформленная мысль, явно маме не принадлежавшая.

С рук главного настоятеля сорвалась тёмная птица. Огромным коршуном она преодолела разделяющие их метры, ударила расслабленно стоящего и даже не пытающегося защищаться дедушку в грудь, обняла крыльями, попыталась «клюнуть» маму, но её отец не позволил, да и сама она закрылась мечом. Усилием воли я вновь попыталась отобрать у мамы контроль и на этот раз мне почти удалось, но кто-то остановил воздействие. Словно мне… не позволили?

«Ты ничем не сможешь помочь», — ударила в сознание мысль похожая на предыдущую.

«Птица» под руками настоятеля явно слабела, но не прекращала попыток дотянуться до нас.

«Я люблю вас», — прошелестела ещё одна голосом дедушки. А потом полыхнул огнём, на миг полностью окутавшись им, сжигающим чужое заклятье, и… начал медленно оседать на землю.

Я хотела броситься к нему, поддержать, влить силу в явно слабеющее поле, но мамино тело всё ещё мне не повиновалось. Стиснутыми добела пальцами мама удерживала меч и смотрела поверх упавшего деда на его противника, явно готовясь принять на клинок следующую его атаку, чтобы защитить отца. И он действительно атаковал. Словно только этого и дожидавшийся меч растаял прямо в маминых ладонях. Осознание причин этого оглушило нас обоих, но, как и мама, я ещё не верила. Не могла поверить, что эта адресованная мне мысль была прощанием.

А тёмная волна продолжала двигаться в нашу сторону с такой скоростью, что я понимала: даже успей я захватить контроль, ни открыть портал, ни поставить щит я просто не успею. Можно было бы попробовать вызвать свой меч, но прежде я никогда этого не делала, так что в успехе была не уверена. Да и тоже не успела бы.

Заклятью оставалось преодолеть последние метры, когда перед нами вспыхнул изумрудной зеленью щит из мерфитской силы. Не мной сотворенный щит. Возникшая чуть в стороне от нас полностью седая женщина в белой одежде вскинула руку и уже в Тёмного полетела волна зелёного цвета, гораздо более яркая, чем те, что выходили у меня, а значит куда более насыщенная силой. Прокатилась по дороге, выжигая кусты и обращая в прах траву, и разбилась о полыхнувший тьмой щит.

Я лишь краем глаза видела, что, когда он исчез, одного из главных настоятелей под ним и след простыл: мама смотрела на свои ладони, в которых больше не было казавшегося неуничтожимым меча.

— Вот и все, — седая мерфитка, не обращая внимание на покрывающий белую юбку пепел от уничтоженной травы и кустов и грязь на дороге, присела рядом с лежащим на спине дедом. — В поединке храмовиков, поклоняющихся одной богине, всегда побеждает тот, кого она сочтёт более ей интересным или полезным.

— Он…

— Темная богиня безжалостна. Его душа уже далеко. Даже если тело ещё живо, — как о чем-то обыденном сообщила голубоглазая мерфитка неопределенного возраста, без единой морщинки на лице, но по взгляду… старая. Очень старая. И смутно похожая на маму. — Хочешь попрощаться или мне сразу все закончить?

— Разве ты не можешь его вернуть?

— Я всего лишь мерфитка. Я могу воскресить себя или помочь воскреснуть другой мерфитке. И то до определенного предела. Но его… Его уже никто из живущих, включая богов смерти, не вернет. — И без перехода поинтересовалась, глядя на нас: — Так вы будете прощаться?

Мне показалось странным, что она говорит во множественном числе, но тогда я на это особого внимания не обратила.

— Да, — выдохнула мама и я вместе с ней.

— Тогда не тяните. Скоро тут может стать слишком многолюдно.

Двигаясь, словно сомнамбула, мама преодолела разделяющее их с дедушкой расстояние и присела рядом с ним. Настоятель не выглядел умиротворенным, но и страха на расслабившемся лице не было. Единственным свидетельством действия непонятного заклятья оказалась полностью затопившая голубые прежде глаза тьма. Словно подслушав мои мысли, мерфитка, опустившись на колени рядом, аккуратно их закрыла. Под её пальцами черты дедушки поплыли, изменяясь.

— Вот же интриган старый. Знал, что я приду, да? Что ж. Рада напоследок увидеть настоящего тебя.