Читаем Русифицированный King Crimson [CoolLib] полностью

Полоний, королевский советник, был убит шекспировским принцем Гамлетом. Имя Полония может быть унизительной характеристикой римского папы как подчиненного и назойливого советника. Однако здесь имеются параллели, связанные с историей реального человека — Пьетро делла Винья, советника Фридриха II. Словоохотливость делла Виньи, как и Полония, привела его к смерти, а его репутация (подобно дьявольским ложкам) была запятнана обвинениями в предательстве. Жнецы — это папские солдаты, готовые к битве. Руперт называет их оружие безопасными «ржавыми дьявольскими ложками» и тем самым предсказывает свою победу.

Теперь медведи бродят по саду принца Руперта,По его сырым тенистым лужайкам.

Еще один фрагмент, имеющий отношение к монгольскому нашествию. Монгольские орды вторглись в Европу через Россию, поэтому традиционный символ России — медведь — олицетворяет монголов. Эти дикие звери бродят по метафорическим лужайкам саца Руперта. Лужайки сырые и тенистые, огонь там вряд ли разгорится и воск не будет сожжен. Это означает, что монголы заняли территорию, в которую еще не пробился свет просвещения.

Кости Ящерицы стали глиной…И рождается Лебедь.

Надежда на то, что разрушение проложит дорогу просвещению. Рождение Лебедя олицетворяет переход от первой ко второй фазе алхимического процесса.

Вскоре исчез замшелый сорный двор Пайпаудера,На котором разодетые Ящерицы продавалиСвоему неповоротливому (дословно свинцовому) стаду(иначе пастве)Видения о концах радуг и золоте.

Пайпаудер — это место на ярмарке для самого низшего слоя торговцев и разного «подлого» люда. Фридрих приравнивает католическую церковь, которая предлагает своей пастве видения Рая, а не указывает путь к духовному развитию, к этому «замшелому сорному двору». Вместо настоящих богов (Ящериц) она предлагает «разодетых Ящериц» — пышное католическое духовенство. Снова ящерица — распространитель посланий и идей — не обязательно является чем-то дружественным. Слово «свинцовый» указывает не только на унылость, но и, с алхимической точки зрения, на удаление от истины. Обрывки радуг и золото — символы загробной жизни. Загробная жизнь была упомянута дважды. Рай гарантировался на словах в первой строфе, теперь золото Рая продано бессмысленному стаду. Произнося «вскоре исчез» Руперт (Фридрих) обещает изгнать папу из Рима. Именно этим он и занимался, имея монголов за спиной. Руперт описывает Восточную Европу под монгольским игом как «сырую и тенистую». Папский двор характеризуется еще более низким качеством — «замшелый, сорный», вызывая образ неподвижности и застоя.

Используя два слова, начинающиеся с латинской буквы «Р» (Piepowder / Пайпаудер и Polonius / Полоний), Синфилд предлагает нам ряд интересных анаграмм. Из «Piepowder» получаем «Weird Pope» / «Сверхъестественный Папа» и «We rid Pope» / «Мы избавляемся от папы». Переставив «Р» и «N» в Polonius, получим «nolo pius» — латинскую фразу, означающую нежелание быть или пожелание не быть добросовестным, патриотичным, сознательным, набожным или благочестивым. Комбинация «Polonius» и «Piepowder» дает следующие анаграммы:


Swoop, ruin idle Pope / Налетайте, уничтожьте праздного папу

Wound Pope. Pipe soil / Раньте папу. Почва подготовлена

Pope, widen our spoil / Папа, умножь наше добро

Pope lied. Pious worn / Папа лгал. Ханжеское подношение

Pope lied. Swoop, ruin / Папа лгал. Налетайте, уничтожьте

Pope: pious old winer / Папа: ханжеский старый пьяница

Noise would rip Pope / Шум да разорвал бы папу

Irons wipe loud Pope / Кандалы ждут громкого папу

Pious lie. Drown Pope / Ханжеская ложь. Топите папу

Woo, dispel ruin Pope / Добейтесь, рассейте и уничтожьте папу

Poised. Ruin low Pope / Повешенный. Уничтожьте низкого папу

Rue, poison loud Pope / Сжальтесь, отравите громкого папу.


Теперь павлин принца Руперта принес рассказыО стенах и тысячах труб…


Знаменательно, что именно павлин принес сообщения Руперту. Павлин символизирует Персию (современный Иран), мусульманское королевство, покоренное монголами в 1228 году во времена правления Фридриха. Это и есть то самое событие, с которым связано начало композиции: «Прощайте колокола настоятеля храма…». Стены и трубы напоминают нам о разрушении стен библейского Иерихона трубами войска Иисуса Навина. В Персии же под натиском монгольских орд рухнули стены арабского мира.

…О пророках, закованных в цепи за сожжение масок…

Это уже события на Западе. Церковь преследует тех, кто пытается принести в Европу новые идеи.

…И о неразвернутых свитках грез…
Перейти на страницу:

Похожие книги

След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Книга рассказывает о жизни и деятельности ее автора в космонавтике, о многих событиях, с которыми он, его товарищи и коллеги оказались связанными.В. С. Сыромятников — известный в мире конструктор механизмов и инженерных систем для космических аппаратов. Начал работать в КБ С. П. Королева, основоположника практической космонавтики, за полтора года до запуска первого спутника. Принимал активное участие во многих отечественных и международных проектах. Личный опыт и взаимодействие с главными героями описываемых событий, а также профессиональное знакомство с опубликованными и неопубликованными материалами дали ему возможность на документальной основе и в то же время нестандартно и эмоционально рассказать о развитии отечественной космонавтики и американской астронавтики с первых практических шагов до последнего времени.Часть 1 охватывает два первых десятилетия освоения космоса, от середины 50–х до 1975 года.Книга иллюстрирована фотографиями из коллекции автора и других частных коллекций.Для широких кругов читателей.

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары