Русофобия

Я заносила свои мысли в шпионский блокнот. Если бы Майкл согласился меня выслушать, я могла бы завтра с ним поделиться. Ведь наверняка в аэропорту есть система видеонаблюдения, на камеры могла попасть и Алла Ромова, и её убийца. Можно поехать туда завтра и посмотреть записи. Хотя, Фэйссобер – профессионал и уже, наверное, подумал об этом. Но спросить всё равно надо. Мало ли как бывает.

Я записала тезисы своих соображений для утреннего доклада Константину Петровичу и легла спать. Завтра много дел.

9 августа

Нью-Йорк, Отель «Уолкотт»

5.42 утра

Тук-тук-тук. Дятел выстукивал барабанную дробь на сосне. Тук-тук-тук. Предсмертный концерт для личинок. Мы с папой любили гулять в лесопарке. Здесь не было облагороженных аллей, выложенных диким камнем, и скамеек с удобными спинками, после дождя выбоины на тропинках заполнялись жидкой грязью. Но папа всегда говорил, что в лесу мы намного ближе к природе, чем в чистеньких городских парках. Тук-тук-тук, – не унимался дятел.

– Лилиа, – позвал меня папа глухим голосом с иностранным акцентом. Я подняла глаза и увидела окровавленное лицо без глаз. Лицо открыло рот, из которого вытекала струйка крови, и глухо сказало по-английски:

– Лилиа, да проснитесь же!

Я открыла глаза. В дверь настойчиво стучали. Ещё не до конца понимая, где я и что делаю, отправилась открывать. Едва повернула ключ, Майкл толкнул дверь и, мазнув по мне взглядом, вошёл в комнату.

– Одевайтесь, у нас ещё один труп, – он поставил на стол бумажный стаканчик с кофе, – жду вас через десять минут в машине.

И вышел из номера. Я по-прежнему стояла у двери и пыталась осознать произошедшее. Ещё одно убийство. Ещё одна смерть. Я сделала глоток крепкого горячего кофе. Второй глоток. К тому же этот фэбээровец видел меня в заношенной футболке, едва прикрывающей стратегически важные места. Это почти что голой. Стоит ли мне переживать? А ведь для кого-то эта ночь закончилась мучительной смертью. Это гораздо хуже. Я допила кофе и начала спешно одеваться.

Центральный парк

6.20 утра

Я много раз слышала о Центральном парке, видела его на фото и в кино, представляла, как я гуляю по его аллеям и дорожкам, катаюсь на запряжённой белоснежной лошадью двуколке, стилизованной под старину. И вот я здесь. И сейчас я боюсь идти туда. Я боюсь того, что там увижу.

Это было похоже на продолжение моего сна. Бело-голубые огни полицейских машин на въезде ослепляли. Казалось, я продвигаюсь сквозь толщу воды, которая искажает звуки и предметы.

– Лилиа, – раздался искажённый водой голос Майкла, – с вами всё о’кей?

– Да, – солгала я, стараясь дышать глубоко и медленно, – я готова.

Центральный парк

6.20 утра

Было похоже, что Лилиа сейчас опять грохнется в обморок. А ведь они ещё даже не видели труп. Это так мешает работать и отвлекает от дела. Чёрт бы побрал Джереми Батлера и руководство бюро, и эту странную русскую женщину, и грёбаного убийцу, который продолжал наращивать обороты. Майкл злился на всех вокруг. Он был раздражён. А больше всего его раздражал непрофессионализм этой по-детски невинной русской. Кто додумался прислать зелёную девчонку, к тому же гражданскую, наблюдать за таким жестоким, кровавым делом? Может оставить её в машине, а потом показать фотографии, сделанные криминалистами? Теперь Майкл разозлился на самого себя за то, что начал жалеть эту чёртову русскую, которая только и делает, что отвлекает его и мешает работать. К тому же она сама напросилась помогать. Он резко выдохнул и зашагал к сержанту, придерживающему жёлтую ленту ограждения. Майкл знал, что русская следует за ним.

Рузвельт Хоспитал

9.30

В больнице было прохладно, и я в лёгком платье без рукавов мгновенно покрылась мурашками. В ровный гул кондиционеров вливались отдельные голоса персонала и посетителей. Здесь никто никуда не спешил кроме нас с Майклом. Мы рванули в клинику сразу же после звонка из российского консульства. Вчера у Зои Михайловны Ардовой случился инсульт. Когда эта информация дошла до нашего представительства, рабочий день уже завершился, поэтому мне сообщили только утром. А что если бы наши чиновники в Нью-Йорке не получили выговор от начальства из Москвы? Вообще бы не позвонили?

Зоя Ардова была слишком важным свидетелем. Возможно, это единственный человек, который на данный момент обладает нужной нам информацией. Ведь мы даже не знаем, как и где убийца выбирает своих жертв. По дороге в Центральный парк Майкл сказал, что все убитые русские прилетали в аэропорт имени Джона Кеннеди. И можно было бы предположить, что маньяк выбирал их там. Потом он мог проследить их путь до гостиницы или дома сестры, как в случае с Аллой Ромовой. Дождаться, когда жертва останется одна, оглушить, вывезти в парк и…

В ФБР уверены, что маньяк передвигается на своём автомобиле, возможно фургоне, и допускают, что убийц может быть несколько. Так удобнее следить за жертвами.