Русофобия

Телефон представлял собой жалкое зрелище, четверть экрана занимала глубокая вмятина, вокруг которой змеились трещины. Я вставила батарею на место, закрыла крышку и попробовала запустить его. Ничего не вышло ни в первый раз, ни во второй, ни в последующие попытки, заключавшиеся в судорожных нажатиях кнопки включения. Телефону конец. Кажется, и мне тоже, поскольку у меня не осталось больше никакой связи с внешним миром, а следовательно, и надежды на спасение из вне. Теперь у Майкла не осталось шансов, узнать, где я. Теперь никто не сможет найти и спасти меня.

Значит, мне нужно придумать, как спастись самой. Не позволяя себе впасть в отчаяние, я внимательнее присмотрелась к щенкам, которые несмело выглядывали из щели. Собрав в кулак силу воли и сконцентрировавшись на цели, я поползла к ним. Малыши, как и ожидалось, юркнули в свою спасительную норку.

Щель была слишком узкой для меня, я не смогла просунуть туда даже голову. Я пошарила в ней рукой, и оказалось, что за стеной проход становится намного шире. Возможно, я даже смогла бы туда пролезть, если бы придумала, как расширить отверстие в стене.

Я огляделась, в помещении была только лежанка, сколоченная из разнокалиберных досок. Я дала себе пару минут перерыва и попробовала подняться. У меня получилось, правда, всё равно приходилось придерживаться за стену. Обрадовавшись, что чувствую себя лучше, я присела перед лежанкой и попробовала оторвать одну из досок. Ритмично дёргала обеими руками, используя свой вес для увеличения мощности рывка. Ничего не выходило, то ли сил не хватало, то ли веса. В животе тут же заурчало и засосало под ложечкой, напоминая, что со вчерашнего дня я ещё ничего не ела. Утром я обычно не завтракаю, а потом Русофоб не озаботился тем, чтобы меня покормить.

Оставив лежанку в покое, я вернулась к щели. Ощупала проём в стене – бесполезно пытаться что-то сделать, стена оказалась кирпичной, лишь снаружи, видимо, для эстетики, на неё крепилось какое-то пластиковое покрытие. Я оторвала кусок старого выгоревшего пластика, обнажив тёмно-коричневые кирпичи, и на этом мои попытки побега завершились, потому что от двери раздался ехидный смешок. Джек Трумэн снова застал меня врасплох.

Бруклин

18.12

Кэтрин похвалила себя. Она правильно поступила, что выбрала велосипед в качестве средства передвижения. Учитывая нью-йоркские пробки в конце рабочего дня, на автомобиле она добралась бы до Бруклина лишь к ночи. Дальше ей следовало быть очень осторожной, ведь здесь была уже территория противника.

Район, в котором скрывался Русофоб, угнетал своей заброшенностью. Здания бывших фабрик и мастерских выстроились в два ряда вдоль выстеленного бетонными плитами проезда. Штукатурка и краска на стенах уже давно облупились, обнажая неприглядные кирпичные и бетонные фасады. Сквозь щели в стенах и бетонных стыках дороги пробивались к солнцу представители дикорастущей флоры, помогая процессу разрушения заброшенного фабричного городка. Ветер играл оторванным куском пыльного полиэтилена, заставляя его то взлетать, то медленно планировать на землю.

За последние несколько минут Кэтрин встретилась только грязная измождённая собака с выпирающими рёбрами и отвисшими сосками. Эта, когда-то, наверное, гордая представительница породы золотистых ретриверов, трусила по направлению к обитаемой части города в поисках еды. Кэтрин дождалась, когда псина пройдёт мимо, и, перейдя на другую сторону улицы, занялась маскированием велосипеда. Ещё в квартире у «тётушки», используя шпионскую поисковую программу, она приметила кучу строительного мусора, накрытую большим куском брезента. Приподняв один край, Кэтрин спрятала туда велосипед, прикрыв сверху тяжёлой металлической штуковиной.

В процессе разработки спасательной операции Кэтрин определила несколько зданий, в которых наиболее вероятно пребывание заложницы Береговой. Таких зданий было четыре. Теперь Кэтрин Джонс оставалось обыскать каждое из них, вывести в безопасное место российскую наблюдательницу и передать её представителям федерального бюро расследований, ну, или русским спецслужбам. Смотря, что прикажет её руководство.

Кэтрин достала из рюкзачка и надела наплечную кобуру с верным «Глоком», неоднократно спасавшим ей жизнь. И, определив ближайшее к ней здание из четырёх отмеченных, короткими перебежками двинулась по направлению к нему, стараясь держаться в тени домов.

Москва, Смоленская – Сенная площадь

2.30 ночи (18.30 по нью-йоркскому времени)