Русофобия: антироссийское лобби в США

Лобби развернуло согласованную атаку на проводимую Кремлем политику «чеченизации», дискредитируя ее как политический метод обострения кризиса, а не как его решение. Такой акцент сильно походил на интерпретации чеченских террористов-маргиналов вроде Ахмеда Закаева, называвшего «чеченизацию» единственным для России способом «избежать настоящих переговоров о мире»¹⁰⁸. Поскольку ведущие органы печати вроде Financial Times и The New York Times начали сообщать об успехах политики России в Чечне¹⁰⁹, лобби стремилось придать этим сообщениям антироссийский оттенок. Некоторые его представители энергично отрицали успехи российской политики и настаивали на том, что «это явление («чеченизацию») чеченское общество, в сущности, встречает тотальной враждебностью»¹¹⁰. Другие члены лобби считали «чеченизацию» путем к независимости Чечни¹¹¹. Иные участники лобби признавали определенный прогресс в Чечне и отсутствие террористических актов в республике, но объясняли эти сдвиги изменением стратегии чеченских террористов, а не политикой Москвы¹¹².

Чтобы оказать влияние на людей, определявших внешнюю политику США, лобби с особой яростью набрасывалось на Россию в моменты ее наибольшей уязвимости — сразу после крупных террористических актов вроде Беслана или намеченных накануне американо-российских саммитов, способствующих давлению на Кремль. Возможно, наиболее мощная волна обвинений на Россию и ее власти обрушилась сразу же после бесланской трагедии, что не могло не отразиться на официальной позиции США. Американские СМИ неожиданно заполнили статьи, где от Кремля требовали или начать переговоры с «умеренными», или «дать чеченцам их собственную землю», а также поддерживали ужесточение политики США в отношении России¹¹³. 30 сентября 2004 года в западных СМИ появилось «Открытое письмо главам государств и правительств стран Европейского Союза и НАТО». Письмо было инициировано группой «Проект нового американского столетия» и подписано 115 видными политиками и интеллектуалами США и европейских стран¹¹⁴. Авторы письма обвиняли Кремль в использовании бесланской трагедии для «дальнейшего подрыва демократии в России… и проталкивания мер, приближающих Россию к авторитаризму». Поскольку Масхадов одобрил убийство назначенного Москвой главы Чечни Ахмада Кадырова, лобби стало позиционировать Масхадова как законного представителя чеченцев. Масхадов говорил, что Кадыров «получил то, чего заслуживал»¹¹⁵, и угрожал преемнику Кадырова и его сторонникам, явно потворствуя лобби. Впоследствии лобби искало замену Масхадову среди других лидеров-террористов¹¹⁶. Получив поддержку в виде откликов сторонников радикальной вестернизации России и снова действуя в соответствии с ожиданиями чеченских террористов, лобби использовало бесланский кризис как повод для нападения на Путина¹¹⁷. Путина критиковали, называли набирающим силу автократом, неспособным к переговорам¹¹⁸ и стремящимся ликвидировать в России существующие сдержки и противовесы¹¹⁹. В прессе, отражающей господствующие взгляды, немногие обозреватели могли высказать возражения против такой интерпретации событий¹²⁰.

Похожие волны нападок СМИ на Кремль произошли перед встречей глав государств «Большой восьмерки», состоявшейся в Санкт-Петербурге в июне 2006 года и во время парламентских выборов в декабре 2007 года. В обоих случаях правительство России было уязвимо для международной критики, потому что надеялось на продолжение сотрудничества с США, и в обоих случаях лобби активно пыталось добиться ужесточения позиции Белого дома. Помимо кампаний, развернутых в СМИ, конгресс США провел слушанья по России. На них выступили известные политики — Том Лантос, Джон Маккейн и Илиана Роуз-Лехтинен, резко осудившие президента Путина за авторитаризм, коррупцию, «таинственные взрывы домов в Москве» и за «вторжение в Чечню»¹²¹. Наконец, в многочисленных открытых письмах, заявлениях и политических документах, разработанных либеральными и консервативными научно-аналитическими центрами для того, чтобы оказать воздействие на администрацию Буша, постоянно присутствовал односторонний взгляд на события в Чечне. В общем, возникло крайне искаженное представление о политике России в Чечне, и оно определяло жесткую линию политики США, ставшую логическим выводом из общего неверного представления.

5. Заключение