Русофобия

Теперь можно перейти к истории самой «Русофобии». Она появилась в 1983 году в Советском Союзе в самиздате, а в 1988 году она уже вышла легально. Что меня побудило написать эту книгу? Меня к ней подталкивало чувство, что есть какая-то тенденция, представленная, может быть, узким, но активным слоем людей, как бы отрицающим Россию, так сказать, элемент русскости, русскую культуру, русскую историю, русскую психологию, ну, просто вообще русского человека. Это появилось впервые, когда возникла возможность эмиграции. И незначительная часть, ничтожная по сравнению со всем количеством населения, эмигрировала. Мне запомнился такой эпизод. Тогда был создан сборник «Из-под глыб», его идея принадлежала Солженицыну, мы вместе его готовили. И в этом процессе Солженицын был выслан, а потом уже я этот документ самиздата здесь распространял. Я тогда разослал представителям всех газет, советских и иностранных, приглашение прийти ко мне, познакомиться с новым сборником. Ну, советские представители не пришли, а некоторое количество иностранных корреспондентов пришло. Я им рассказал об этом сборнике и отвечал на вопросы. И один из вопросов был: как вы смотрите, является ли трагедией для России эмиграция. На тот момент я сказал, что мне трудно рассматривать это как трагедию, потому что уезжают люди, которые уже раньше, как правило, с Россией связь потеряли и не могут для России что-то существенное сделать. Как пример, привел Синявского, критика, в свое время арестованного, отсидевшего, потом отпущенного в эмиграцию. Он в то время написал статью, в которой допустил сделавшуюся знаменитой, хулиганскую такую фразу, бьющую на эпатаж: «Россия — сука». Меня упрекали, что я процитировал один кусочек. Ну, если развернуть то, что он говорил подробнее, то это нисколько не менее враждебно было. Суть всего пассажа заключалась в том, что русские виноваты в эмиграции евреев, и ты, Россия-мать, Россия — сука, еще ответишь за это выращенное тобой и выброшенное на помойку дитя. Даже бессмысленный в каком-то смысле пассаж. На какую помойку, кто уезжал? Вот он в Париж поехал, кто-то в Израиль, больше в Америку. Почему это помойка? Вот я и почувствовал тогда по этой фразе какой-то болезненный элемент в тогдашней эмиграции. Действительно, часть из них уезжала просто в поисках более спокойного места. А большей частью они уезжали как борцы, в каком-то смысле это был элемент их карьеры. Они там издавались, печатались или основывали журнал, агентство, издательство. И то, что они борцы, вот это, так сказать, был фундамент их деятельности. Создавалось странное положение: борьба здесь, а борцы почему-то там. То, что на это обратили внимание, вызвало чрезвычайно резкий, и там, и здесь, протест всего этого круга, их поддерживающего, реплики, заявления очень раздраженные. Тогда я почувствовал этот элемент. А потом увидел, что в самиздате появляются статьи с какой-то странной злобой против русских: зачем они существуют с их психологическим типом, их культурой, которой на самом деле и нет, и истории у них нет. Чего только не писали тогда! Что у России не было истории, было только бытие вне истории, что Россия проявила свою политическую импотентность. Я с этими произведениями отчасти познакомился, встречаясь с их опровержениями, с которыми выступали разные люди. И постепенно у меня возникло чувство, что это есть некоторое направление, психология и идеология которого заключается в том, что у русских культура была дефективная, приводящая всегда к патологическим ситуациям, что собственно русская культура состоит только из Ивана Грозного, Петра и Сталина. И единственный выход — забыть это все, покаяться в своем бытии и следовать примеру Запада. И вот мне показалось, что это опасная вещь, что это есть некоторая заявка на якобы будущую идеологию, которая будет господствовать над умами, чтобы поворачивать страну в каком-то направлении. И, собрав материал, я и написал тогда книгу.