Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

Сравнивая человеконенавистническую сущность национал-социализма с большевизмом, необходимо учитывать, что последние все же, в отличие от гитлеровцев, свой классовый геноцид направляли прежде всего против национальной элиты, наиболее образованной части нации. Большевики после прихода к власти, в соответствии с логикой учения о классах, вели целенаправленную политику уничтожения тех, кого Европа всегда относила к «цвету нации». Политика военного коммунизма 1918–1920 годов, политика Ленина и Троцкого, в соответствии с которой ученые, профессора Московского университета рассматривались как «полупаразитическая прослойка», получали от красноармейцев и рабочих карточки на хлеб «второго сорта», что фактически обрекало их на голодную смерть. Особенно большие персональные потери в период военного коммунизма, на что обращают внимание в своих исследованиях этой проблемы А. Г. Аллахвердан и Н. Г. Аголова, понесла отечественная гуманитарная наука. Список умерших от недоедания, самоубийств, арестов, заключений в тюрьму, последующей высылки и эмиграции был впечатляющим. В 1918–1923 годах под арестом побывали академики С. Ф. Ольденбург, А. С. Соболевский, А. А. Белопольский, В. И. Вернадский, И. Ю. Крачковский, почетный академик Н. С. Таганцев, члены-корреспонденты Н. К. Кольцов, Ф. Ю. Левинсон-Лессинг, А. А. Дмитриевский. В 1918–1920 годах скончались от голода и болезней члены Академии – В. В. Радлов, Я. И. Смирнов, А. С. Лапо-Данилевский, Е. С. Федоров, Б. А. Тураев и другие.

Ректор Петербургского университета В. М. Шимкевич вынужден был как-то обратиться к преподавателям университета с такими трагическими словами: «Господа! Прошу вас не умирать так поспешно. Умирая, вы получаете выгоду только для себя, а сколько проблем и трудностей оставляете другим. Вы же знаете, как сложно достать лошадей для погребальной процессии, сколько трудов надо затратить для получения гроба… Пожалуйста, обсудите этот вопрос с коллегами и попытайтесь жить долго, как только можете».

Социальную ситуацию, в которой оказались в тот тяжелый период многие российские интеллигенты, описал петербургский ученый и врач И. И. Манухин: «Годы 19-й – 20-й были периодом все нарастающего, из недели в неделю, из месяца в месяц тягчайшего для нормального человека ощущения какой-то моральной смертоносной духоты, которую даже трудно определить точным словом, разве термином „нравственной асфиксии“. Люди были поставлены в условия, когда со всех сторон их обступала смерть либо физическая, либо духовная. Декреты сыплются на обывателя без счета, а закона нет и сам принцип его отсутствует. Нет ничего удивительного, что русские люди устремились к границам – кто куда: в Финляндию, на Украину, в Польшу, Белоруссию. Хотелось жить как угодно: в бедности, в убожестве, странником, пришельцем, лишь бы не быть принужденным жить не по совести»[168].

Нет сомнений, что политика смерти, которую принесли в человеческую цивилизацию большевики, подлинные марксисты, была куда более изощренной и целенаправленной, чем примитивное гитлеровское «решение вопроса». Инстинкт смерти дает о себе знать прежде всего с антиинтеллектуализма, с политики прямого и косвенного уничтожения образованной, думающей части общества.