Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

И, как показала история, национал-социализм, благодаря пропагандистской машине Геббельса, с успехом использовал для успеха своего национал-социалистического дела и опыт комиссаров Конвента, и опыт комиссаров Ленина. И это дает основания утверждать, что не только большевистская революция и большевизм были подтверждением якобинского, как любил говорить вслед за Карлом Марксом Ленин, «революционного террора», но и национал-социалистическая революция Гитлера. Как известно, комиссары Конвента связали предпосылки победы революции с «крайними мерами истребления» не только противников революции, но даже сомневающихся в ее победе. Военный комиссар Сюше сжег в 1793 году 433 дома в деревне Ведуне у подошвы гор Ванту за то, что ее жители срубили символ революции – «дерево свободы» – и декреты Конвента были повергнуты в грязь. Сталин зимой 1932–1933 годов убивал голодом жителей деревень, не вступивших в колхоз. А гитлеровцы во время войны сжигали деревни, приютившие партизан. За так называемым «революционным терроризмом» якобинцев стояла идеология коллективной ответственности. Эту идеологию в широчайших масштабах использовали сначала большевики во время гражданской войны. Представителей аристократии и духовенства убивали в соответствии с традициями якобинства только за принадлежность к «реакционным классам» или «отжившим» классам. Гитлер сделал ответственным за поражения Германии в Первой мировой войне целый народ, включая младенцев. У Гитлера идея коллективной ответственности приобрела апокалипсические масштабы. Но по сути его философия ничем не отличалась и от философии террора Робеспьера, и от философии террора большевиков.

Революция как праздник смерти

С якобинства, с Робеспьера начинается целая вереница праздников смерти, шагающая по Европе с конца XVIII века. Но обратите внимание: с каждым веком, по мере технического прогресса, эти праздники смерти пожирали все больше и больше людей. Революционный трибунал конвента со дня основания, с апреля 1793 года, до своего роспуска, до июня 1794 года, казнил всего 4000 человек. Сталин умудрился во время своих репрессий 1937–1938 годов убить более 800 тысяч человек. Гитлер своим Холокостом уничтожил шесть миллионов человек!

Но если суммировать все жертвы большевистского террора, начиная с расстрела демонстрации рабочих-путиловцев в Петрограде в ноябре 1917 года, то большевики остаются несомненными чемпионами в деле убийства людей. Не просто людей, а своих соплеменников. Тут счет идет по крайней мере на десятки миллионов. Искусственный голод 1932–1933 годов унес жизни шести миллионов человек. А миллионы умерших в ГУЛАГе от голода, холода и непосильного труда? Только строительство Норильского комбината отмечено 500 тысячами погребенных в вечную мерзлоту. Так что пора и нам, русским, заняться исследованием причин возрождения начатых якобинцами праздников смерти.

Опасность состоит в том, что эти праздники смерти приходят каждый раз в маске прогресса, защиты достоинства человека, идеалов равенства и свободы. Гитлер, как и марксисты, предлагал в своих выступлениях «светлое будущее». И чем идеология ближе к народным массам, тем больше в ней примитивизма. И это, кстати, прекрасно понимали и использовали национал-социалисты. «Народные чувства не сложны, – писал Гитлер, – они очень просты и однообразны. Тут нет места для тонкой дифференциации. Народ говорит „да“ или „нет“. Он любит или ненавидит. Правда или ложь. Прав или неправ. Народ рассуждает прямолинейно»[163].

Все дело в том, что сама по себе государственная идеология, как не подлежащая обсуждению истина, предполагает именно прямое, односложное, линейное мышление, предполагает безальтернативность. Инакомыслие при Гитлере так же жестоко преследовалось, как и в рамках созданной Лениным советской системе. Кстати, по этой причине в тоталитарных обществах (примером тому состояние общественных наук в СССР) гуманитарная мысль чахнет, хиреет. Стоит сравнить дореволюционную публицистику с советской, партийной, и становится очевидна умственная деградация коммунистической России. Идея тысячелетнего царства коммунизма, как и идея тысячелетнего рейха, является покушением на время, и потому они были несовместимы с чем-то неоднозначным и сложным.