Русская Арктика 2050

И вдруг он понял, что ошибается в самом главном. Вот на его глазах десятки, если не сотни тысяч судеб втянуты в экстренное освоение арктического шельфа и нелепое противостояние с Америкой, в «гонку нефтяных вооружений». Люди всегда могут договориться, государства – никогда. И государства будут убалтывать людей, или провоцировать людей, или просто их покупать ради того, чтобы люди вписывали свои судьбы в чужие сценарии… Но судьбы при этом остаются в руках людей. Люди-то делают то, что им по сердцу. А что делаю я?

– Умка, мы его видим! Давай вперед, скажи ему…

И вот сейчас люди, не щадя себя и дорогой техники, рвутся на помощь существу, которое просто меня любит и хочет быть со мной, думал Умкы, пробираясь на бак. А разве я не люблю его? И я тоже помчался его спасать. Не любил бы – да и черт с ним. Но я себя не заставляю сейчас, я иду навстречу Катьке от всей души. И ребята – тоже. Значит, мы делаем правильно.

Мне осталось сделать один шаг: понять, что Катька– это та самая судьба, от которой я убегал столько лет…

Катер сбавил ход, до Катьки оставалось всего ничего, меньше кабельтова. Умкы выпрямился на баке, держась одной рукой за леер, а другой отсемафорил «внимание». Мамонт в ответ помахал хоботом. Умкы дал ему команду на разворот, Катька вроде бы послушался.

– Дальше как? – крикнули из рубки.

– Уравняем скорости и пойдем рядом.

– Добро. А он не простудится?

Умкы помотал головой и улыбнулся. Вот они какие, люди, наши люди, если им позволить быть самими собой. А почему я не хочу быть собой? Просто меня с детства убеждали, что я должен, должен, должен… И тогда я захотел стать другим. Я сбежал. Выпрыгнул из шкуры и дал деру. Выдумал себе мечту о море. Я действительно люблю море. Оно говорит со мной. Не так, как говорят звери, но что-то ласково шепчет. Черт побери, что мне мешает приезжать к морю на Катьке и слушать этот шепот вместе с ним?..

Катер уже шел самым малым.

Умкы повернулся к рубке. Заслезились глаза. Он хотел сказать: прощайте, братцы, простите меня за то, что я притворялся, мое место не с вами, вы были хорошими друзьями, но теперь мне пора…

И тут над ним прошел вертолет.

– Долбаные летуны!!! – Дикий вопль из рубки перекрыл гул воздушного винта. – Человек за бортом!!!

Человека сдуло за борт, как пушинку.

Вода была, по чукотским меркам, совсем теплая, но руки и физиономию прямо-таки обожгло.

А потом неведомая сила ухватила Умкы поперек туловища, дернула вверх, слегка встряхнула и усадила на теплый мохнатый пригорок. И радостно затрубила так, что заложило уши.

С берега махал одеялом Санников, и Умкы догадался, что одеяло этот добрый балбес прихватил для мамонта вместо полотенца. А на катерном причале собралась толпа и снимала всех – Катьку, его седока, катер и даже Санникова – на телефоны, планшеты и так далее.

В отдалении стояли комбат и майор Андрианов с канистрой. Умкы догадался, в канистре – выкуп. Ну что же. Пора обратно в свою шкуру. И обязательно написать отцу: папа, я вернулся.

Он наклонился к уху мамонта и сказал:

– Домой, Катька. Мы с тобой плывем домой.

«Ты больше не уйдешь?» – беззвучно спросил Катька.

– Не бойся. Мы будем работать вместе, – сказал Умкы. – И работы впереди много. Хватит на всю жизнь. Ты у нас еще станешь настоящей звездой Чукотки, сестренке на зависть.

«Это хорошо!» – сказал мамонт. И поддал ходу.

Михаил Савеличев В августе сорок четвертого

– Бабушка!.. Бабулька приехала!!!

В. Богомолов. Момент истины