Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14

10 августа 1920 года. Положение тревожное – боевой состав не придет на Пришиб, база пошла ему навстречу на станцию Чокрак перед рассветом. Благополучно прошли Бурчацк, тихо. Спустились долиной на Чакрак. Настроение неважное – пару дней тут не были, не знаем, каково положение. Почему я пошел по склону наверх за станцию – не знаю. В перелеске наткнулся на сторожевое охранение красных – никогда их тут не бывало. Так близко от полотна железной дороги! Меня обстреляли – я быстро «прыгнул» назад. Через полчаса пришел «Жел. бат. 2»: с наблюдательного пункта сообщили, что «положение плохое, нам грозит окружение». Известие неприятное, поручик Окишев очень озабочен, разговаривает с юнкером Ковалевым, старшиной второй смены. Наша смена переходит на базу, очень усталые все. Ковалев сообщает, что получил пополнение – 8 красноармейцев из пленных, – это не особенно радостно, в такой сложной обстановке, что с ними делать – не доверишь им ничего. С разрешения командира мы с Дм. Воропаем остаемся в смене юнкера Ковалева, к его большой радости, и занимаем башню. Пополнению нашли место – «Полезай вниз под накат», – всех там запрятали, не будут мешать. Они у нас на виду, под нами. Один отделяется, подошел к нам, одет плохо. Откозырял. «Малеев Борис, казак Уральского войска из Орска; дивизии генерала Каппеля, красными взят в плен после Каппелевского похода под Иркутском; и направлен против белых в Таврию; мне 17 лет – я снова доброволец и буду счастлив вместе с вами биться против красных». К нему было доверие, он получил винтовку, и посадили его в бронеплощадку на пулемет. Вот это пополнение. Юнкер Ковалев был доволен, что мы трое выезжаем с ним. Командир, поручик Окишев, попрощался, настроен был мрачно; с базой он уходил на Пришиб. Через пару минут и мы пошли – на позицию: мы были сами; бронепоезда не было, уже неделю его не было, не было и сегодня. День обещал быть душный, томительный… У моста речки Кара-Чакрак была тишина, прицепились на межстанционный провод; даже и по лесу не стреляли. С наблюдательного поста нам сказали, что есть движение красных, что положение напряженное. После 9 часов утра вызов по телефону: «Полковник (фамилию не помню), командир бронепоезда принял участок, предлагаю немедленно прийти на станцию Чокрак». – «Есть!» Потихоньку снимаемся, как для маневрирования; так же тихо проходим разъезд Попово, и дальше… У входных стрелок на Чокрак остановились, с контрольных задних наблюдают, все ли в порядке, а нам на башню из кустов слышен предостерегающий голос – да это же стрелочник со станции, наш знакомый, жена его за соль продуктов нам носила! – «Братцы, осторожно – за станцией три полка лежат!» Бесшумно вкатили на третий путь, что над оврагом; бронепоезд на первом, мы стали пройдя его, чтобы иметь открытый кругозор. Бронепоезд тот, что нас «подвез» на Пришиб, старопокрашенный с наименованием «Севастополец» – впервые здесь. Вызвал командир Ковалева для информации. И нет и нет его, не возвращается – не имеем распоряжений старшего начальника. Ждем. Пало несколько выстрелов оттуда, затарахтел пулемет с бронеплощадки бронепоезда – ничего не видим, а от леска наверху мимо станции открытое поле прямо к нам, потом идут кусты и склон к полотну овражистый на уровне выходных стрелок на юг. Бронепоезд дал пару шрапнелей по леску – и тут началось! На опушке были пулеметы красных. Теперь уж было видно, куда стрелять, – все пять в работе! Около бронепоезда упала граната, начала пристрелку советская батарея, он начал маневр и пошел мимо нас, заслонил. Бьют все три орудия картечью; когда прошел, открылась совсем новая картина – поле наверху полно красноармейцев, идут из леса под прикрытием своих пулеметов. Идут к полотну, прямо на наши пулеметы; «Севастополец» сечет их тоже, немного сбоку; лезут, стреляют и лезут к нам, уже через трупы – мы их видим совершенно отчетливо – их полно на этом поле! Нас с Алексеем что-то совершенно глушит. «Севастополец» прошел еще на юг, он уж у выходных стрелок – и затихло английское орудие – наверное, заклинилось. Это обычно, когда перегреется. Но там что-то случилось – бронепоезд не маневрирует, стоит на месте: по косогору полотна пробрался Ковалев. «Бронепоезд сошел с рельс, «села» одна площадка. Приказ – в 12 часов оставить поезд». Остается полчаса – до красных двести метров, уже близкие, видим, как падают и падают эти серые люди, лезут как муравьи. Покуда Алексей стрелял, я сговорился лаконично с Ковалевым, что отступаем через долину, и наверх – там видна кукуруза. Он подготовил людей в нашей бронеплощадке. Ему не удалось уговорить командира бронепоезда идти с нами – они идут к Васильевке. Стоит страшный гул – красные в ста метрах. Падают, кто-то поднимается, через них лезут другие – а их пулеметы режут по нас из леска. «Севастополец» получил гранату в площадку – это уж не то что бьет советский бронепоезд – должны же они прийти.