Русская армия на чужбине. Драма военной эмиграции 1920—1945 гг.

А) объединение и учет эвакуированных казаков, находящихся ныне на территории Украины, с целью дать пополнение фронту;

Б) забота о казаках (материальная и культурная);

В) предоставление для всех боеспособных казаков службы в армии, полиции, по охране заводов и на жел.(ТВт) дорогах;

Г) организационное включение всех трудоспособных казаков в рабочий процесс»[683].

По ряду косвенных признаков (численность, отсутствие в штате немецких военнослужащих и информации о каком-либо переформировании группы «Белый крест» в Восточные батальоны либо другие части и, наконец, отличия в униформе) можно предположить, что группа «Белый крест» существовала как 582-я запасная Восточная рота.

28 января 1943 г. на базе 628-630-го батальонов и 582-й Восточной батареи было образовано 709-е командование[684] Восточными войсками[685]. Осенью 1943 г. батальоны стали перебрасываться на Западный фронт, а 582-я запасная рота осталась на Восточном фронте, при этом ее следы теряются в переломные годы войны.

За свою двухлетнюю историю военнослужащие группы «Белый крест» неоднократно принимали участие в боях как с партизанами в тылу немецких войск, так и на передовой с регулярными частями Красной армии. Особенно трудными для группы были бои под Москвой в октябре 1941 г. и антипартизанская операция «Цыганский барон» весной – летом 1943 г. Офицеры-эмигранты были многократно ранены, ротмистр Заустинский после второго ранения не вернулся на фронт. Так прервалась история этой части, но многие из «братьев «Белого креста» продолжили войну в рядах частей РОА. Позже они вместе со служащими 628-го и 630-го вошли в состав 1-й пехотной дивизии вооруженных сил Комитета освобождения народов России.

Пока на Восточном фронте гремели орудия, во Франции воздух сотрясался от скандалов. В начале июня 1942 г. генерал Витковский был повторно вызван в немецкую полицию безопасности. В этот раз он был допрошен в качестве свидетеля по делу видного представителя русской эмиграции Сергея Николаевича Третьякова, у которого I отдел РОВСа снимал помещение с 1930-х гг. Позже выяснилось, что Третьяков уже с 1929 г. являлся советским агентом, который поставлял информацию о РОВСе в спецслужбы Страны Советов. Во всех арендованных РОВСом помещениях Третьяков организовал установку микрофонов. В связи с этим он был арестован немцами и в 1944 г. казнен в концлагере.

В течение 1942–1943 гг. многое в восприятии эмигрантов подверглось изменениям: в той или иной степени произошла переоценка Советского Союза, возникло желание примириться с покинутой Родиной. Некоторым образом эти события затронули и часть военной эмиграции и даже РОВСа. Эмиграция была возмущена поведением немцев в СССР, слухи о котором просочились даже во Францию. Некоторые стали сотрудничать с французским Сопротивлением: так, уже известный нам В. К. Модрах получил документ о том, что он оказывал ценные услуги Сопротивлению. По ряду свидетельств, в 1943 г. генерал-майор Е. Ю. Бем стал начальником I отдела РОВСа[686]. Высадка союзных войск во Франции ускорила немецкое поражение в войне. В конце августа 1944 г. был освобожден Париж, советское посольство в городе было освобождено силами Союза русских патриотов и добровольцами из советских военнопленных.

В 1945 г. значительно увеличилось количество торжественных мероприятий, проводимых эмигрантами во Франции. В феврале 1945 г. в Ницце просоветские эмигрантские организации провели торжественное собрание, посвященное годовщине Сталинградской битвы, на котором выступил генерал П. С. Махров. В марте 1945 г. начало функционировать «Объединение русской эмиграции за сближение с Советской Россией», в руководство которым были вовлечены адмиралы Д. Н. Вердеревский и М. А. Кедров.

В Хорватии генерал Драценко жестко высказал свою позицию по поводу начавшейся войны: «Эту борьбу, а не туманное философствование ведут народы Европы во главе с Германией и ее Вождем, и нам русским националистам и патриотам, сейчас по пути только с ними»[687]. Драценко также отдал приказ о регистрации солдат и офицеров для участия в начавшейся борьбе с коммунизмом. Для службы зарегистрировалось более 1500 человек. Подавляющее большинство записавшихся было обер-офицерами: 2 % были генералами, 15 % штаб-офицерами, 40 % обер-офицерами, 22 % унтер-офицерами, 16 % нижними чинами, 3 % военными чиновниками и 2 % военными священниками, врачами и фельдшерами[688]. Среди записавшихся было и 20 офицеров Генерального штаба.