Русская Атлантида

Они готовы трудиться, они вовсе не бездельники, но им нужен веселый артельный труд, а не сосредоточенность на том, что они делают [127].

А в политике эта же черта позволяет очень неплохо существовать всем, кто предлагает упрощенные решения разного уровня, от ловли «жидов» под кроватью до омовения сапог в водах Индийского океана. В 1996 году Жириновский имел серьезные шансы стать президентом, и на 90% — усилиями этих любителей простоты.

Столетиями природорасточительная технология отбирала тех, кто работает на рывок, снимает сливки, не задумываясь о последствиях. Веками община и государство отбирали «простых» — тех, кто меньше склонен к размышлению, анализу, сравнению, рефлексии.

А «шибко умные», умеющие и любящие думать, склонные вычленять себя из любой общности и добиваться успеха, истреблялись поколениями, веками.

На государственном уровне господство «московской» культуры уже привело к нескольким катастрофам разного масштаба — от экологических до политических. Назову самую страшную из них: разрушение природной среды.

* * *

Разрушение природной среды — прямое следствие культа расточительности.

Веками никто особенно не заботился о том, чтобы одна и та же земля сохраняла, а тем более преумножала свое плодородие. Для многих в наше время стало своего рода идеалом крестьянское хозяйство. Мол, там заботились о природе, вели себя хорошо, плодородие почв не падало. Эти представления странным образом расходятся со сведениями, полученными основоположником российского (и мирового) почвоведения Василием Васильевичем Докучаевым.

В. В. Докучаев как раз доказал, что плодородие почв при ведении традиционного хозяйства падало, да еще как!

Но никого это особенно не волновало: ни крестьян, ни правительство страны. Подумаешь, истощение почв! Перейти на другое место — и все… Еще при Столыпине идея переселения или идея раздела помещичьей земли была несравненно сильнее идеи рационального использования того, что есть. А тем более идеи интенсификации.

Вроде бы советская власть даже начала с природоохранных мероприятий. В лесах опять появился лось, а в заповедниках — и соболь. Но вот проведение такой масштабнейшей акции, как освоение целины, дает знакомые примеры.

Если хотите: то же переселение избыточного населения на новые территории, на своего рода Новое Заволжье или Казахстанскую Сибирь.

От более ранних актов переселения это отличалось, во-первых, огромной ролью государства, намного большей, чем даже в пору Столыпина. Государство организовывало, везло, отводило, поставляло технику, скупало продукцию, обеспечивало и заставляло. Во-вторых, большая часть целинных и залежных земель просто не подлежала земледельческому освоению. Как правило, это территории, где ураганные ветры мгновенно могут унести плодородный слой. Не случайно русские никогда не селились тут и не заводили своего хозяйства.

Последствия понятны: огромные массивы земель, которые могли использоваться века и тысячелетия, оказались загублены в считанные годы. Масштаб разрушения явился мне во время работы нашей экспедиции в Хакасии. Мы стремились комплексно изучать интересующие нас территории, и среди прочего выяснилось, что хакасской степи, строго говоря, больше не существует. Там, где произрастали ковыльные и разнотравные степи, завели хлебные поля. Два года ходили по уши в зерне, не успевали вывозить. На третий год хлеб не вырос и не вырастал уже никогда, потому что плодородный слой исчез.

Пытались вернуться к скотоводству, но безнадежно: там, где росли степные травы, стал вырастать бурьян и прочие сорняки. На месте прежних степей сейчас лежат так называемые «бэдлэнды» — «дурные земли». Характерно, что в русском языке это явление и не осмысливается никак, приходится переводить с английского. Американцы столкнулись с таким же явлением на Среднем Западе, отследили его и описали. Русские сталкивались с ним множество раз, но не объясняли его, не описывали и не осмысливали. Они просто переселялись на еще пока нетронутые земли.

Впрочем, за последние десятилетия погибло и много «старых» земель, которым как будто ничто и не угрожало. Оказывается — очень даже угрожало: использование земель не по назначению. Когда пахотные земли зарастают лесом, кочкарники приходится распахивать. Заливные луга ушли на дно очередного рукотворного моря, а скот приходится пасти то в лесу, то на бывших пахотных землях. Рано или поздно начинается деградация и гибель земель, что поделаешь.

Сельскохозяйственные земли СССР погубили старые стереотипы Московии: неаккуратность, расточительность, привычка к изобилию земли и упорная вера в то, что обязательно должны быть территории для расселения и для ведения привычного хозяйства. Ну никак не может быть так, чтобы таких земель не было…

Точно так же, как пахотные земли, экстенсивно использовались леса и недра. Леса повырублены так, что давно уже нет никакого такого «зеленого моря тайги». В песнях есть, а в реальности — нет. Есть огромные площади старых и новых вырубок, заваленных гниющими деревьями. Площади, по которым можно бродить целый день, не встретив ничего живого.