Русская басня

       Есть люди: будь лишь им приятель,
То первый ты у них и гений и писатель,
              Зато уже другой,
              Как хочешь сладко пой,
Не только, чтоб от них похвал себе дождаться,
В нем красоты они и чувствовать боятся.
Хоть, может быть, я тем немного досажу,
Но вместо басни быль на это им скажу.

              Во храме проповедник

(Он в красноречии Платона был наследник)
Прихóжан поучал на добрые дела.
Речь сладкая, как мед, из уст его текла.
В ней правда чистая, казалось, без искусства,
              Как цепью золотой,
Возъемля к небесам все помыслы и чувства,
Сей обличала мир, исполненный тщетой.
       Душ пастырь кончил поученье;
Но всяк ему еще внимал и, до небес
       Восхѝщенный, в сердечном умиленье
       Не чувствовал своих текущих слез.
Когда ж из божьего миряне вышли дому:
       «Какой приятный дар! —
Из слушателей тут сказал один другому,—
       Какая сладость, жар!
Как сильно он влечет к добру сердца народа!
А у тебя, сосед, знать, черствая природа,
       Что на тебе слезинки не видать?
Иль ты не понимал?» — «Ну, как не понимать!
       Да плакать мне какая стать:
       Ведь я не здешнего прихода».

ВОРОНА

       Когда не хочешь быть смешон,
Держися звания, в котором ты рожден.
       Простолюдин со знатью не роднися;
              И если карлой сотворен,
              То в великаны не тянися,
              А помни свой ты чаще рост.

       Утыкавши себе павлиным перьем хвост,

       Ворона с Павами пошла гулять спесиво —
              И думает, что на нее
              Родня и прежние приятели ее
              Все заглядятся, как на диво;
       Что Павам всем она сестра
       И что пришла ее пора
Быть украшением Юнонина двора.
Какой же вышел плод ее высокомерья?
Что Павами она ощипана кругом
И что, бежав от них, едва не кувырком,
       Не говоря уж о чужом,
На ней и своего осталось мало перья.
Она было назад к своим; но те совсем
       Заклеванной Вороны не узнали,
              Ворону вдосталь ощипали,
       И кончились ее затеи тем,
       Что от Ворон она отстала,
              А к Павам не пристала.

Я эту басенку вам былью поясню.

Матрене, дочери купецкой, мысль припала,
              Чтоб в знатную войти родню.
       Приданого за ней полмиллиона.
         Вот выдали Матрену за барона.
Что ж вышло? Новая родня ей колет глаз
Попреком, что она мещанкой родилась,
А старая за то, что к знатным приплелась:
       И сделалась моя Матрена
                 Ни Пава, ни Ворона.

ПЕСТРЫЕ ОВЦЫ