Русская драматургия конца ХХ – начала XXI века

Последующие его слова – это прозрение и бегство от себя самого: «Ты славная девочка, ты прелесть, но то, что ты сейчас сказала – это ты выбрось из головы. Это чистейшей воды безумие. Забудь и никогда не вспоминай… И вообще: Ты ничего не говорила, а я ничего не слышал… Вот так» [318]. Всё в этой сцене выдаёт состояние душевного потрясения, даже те слова, которые Шаманов произносит. Мы понимаем, что за ними скрывается смятение во всём разуверившегося человека. Никому – ни Валентине, ни Зинаиде, ни самому себе – он в этот момент не признается, что решительность и открытость этой чистой девочки ему не безразлична. Но сдержанность изменит ему в следующей сцене, когда Зинаида, ревнуя, учиняет ему допрос. Сначала он будет дурачиться, затем «разойдётся», начнёт терять самообладание, кричать. Взрыв раздражения сменится вдруг «внезапным угасанием», надломленностью: «Уй-ди… Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Сейчас. С этой самой минуты… (Негромко, полностью равнодушным голосом). Уйди, я тебя прошу» [320]. Кульминация этой сцены – «испытание судьбы»: ссора с Пашкой, едва не стоившая ему жизни.

В Шаманове много общего с Зиловым. Однако Зилов растоптал в своей жизни всё, даже любовь искренней и доверчивой Ирины. Шаманов же пережил потрясение, когда узнал, что его, изверившегося во всём, любит простая девочка из чайной, Валентина. Её искреннее признание стало для него лучиком света, заставившим взглянуть на мир и на себя по-иному, без привычной иронии и скептицизма: «Всё ко мне возвращается: вечер, улица, лес…»

У Вампилова сильны эмоциональные паузы, драматически насыщенное молчание. В финале пьесы «Прошлым летом…» у чайной собрались все герои, переживающие вместе не только свои предстоящие проблемы, но прежде всего то, что произошло накануне, хотя об этом не говорится ни слова. Вот почему, когда со своего двора появляется Валентина, все поворачиваются к ней и умолкают. В общей тишине Валентина проходит через двор и начинает чинить калитку палисадника… Жизнь продолжается.

Так что же произошло «прошлым летом в Чулимске»? Прежде всего – «проснулся» Шаманов, начал обретать новую жизнь человек, который в свои 32 года мечтал лишь о том чтобы «уйти на пенсию». В финале пьесы он принимает решение выступить на процессе в городе и добиться справедливого исхода суда. Никогда уже не посмеет Пашка Хороших подойти к Валентине и даже в мечтах рассчитывать на их прежние отношения. Своим вероломством он убил в себе человека и, кажется, осознал это. Никогда не осуществятся «серьёзные намерения» обывателя Мечеткина, разбиты надежды Зинаиды Кашкиной на спокойное личное счастье… Появление Валентины в финале воспринимается как напоминание каждому о необходимости активной доброты и внимания к людям. Содержание пьесы проникнуто авторским протестом против равнодушия, чёрствости и эгоизма.

«Прошлым летом в Чулимске» – яркий пример талантливого проникновения в тайны «чеховского подтекста», постижения этого чуда сценического письма. Немного подобных удач можно встретить в современной драматургии. Всё-таки большинство современных пьес пишутся «открытым» диалогом. Именно «сложная простота» вампиловских пьес объясняет ряд неудавшихся постановок. При всей внешней традиционности, произведения Вампилова оказываются под силу далеко не всем режиссёрам. Об этом немало писалось в критике. По мнению Т. Шах-Азизовой, «пожалуй, ни в одном из театров его (Вампилова) загадка полностью не решена», нужно время для «вживания» режиссёров и актёров в эту трудную драматургию.

Новаторское искусство во все времена озадачивает. Достаточно вспомнить абсурдность критических оценок почти каждой новой пьесы Чехова, а в наше время – Арбузова (он писал, как били его «Таню», а затем «Таней» били по «Годам странствий»), Володина (за безнравственность героини «Фабричной девчонки» и упадочность «Пяти вечеров»), Розова – за сентиментальность и бытовизм… Драматургия Вампилова прошла тот же путь: от критических упрёков в пессимизме и мелкотемье (ещё при жизни автора) до «восторженного непонимания» (уже после его смерти). О «загадке» Вампилова в своё время очень образно высказался В. Розов: «В материальном мире мы знаем три измерения: линия, плоскость, объём… Пьесы Вампилова тем и удивили нас, когда были обнародованы, что они четырёхмерны… почти каждая пьеса Вампилова начинается как водевиль и даже фарс, а затем достигает предельного драматического напряжения… Театр как бы теряется перед пьесой, в которой есть лёд и пламень, они играют воду. Хорошо, ещё если горячую воду… Но что же, это не беда автора, а его судьба»[39].