Русская эмиграция в борьбе с большевизмом

Вернувшись из кубанского десанта в Крым, Захаров жил сначала в Керчи, в доме Д.К. Месаксуди, владельца большой фабрики табачных изделий, а позже переехал в Алупку, где со своими друзьями поместился в оставленной выехавшими хозяевами чудной даче Руперти. Внизу у моря был дворец в готическом стиле графа Воронцова-Дашкова с знаменитыми мраморными львами на лестнице главного входа, чудным парком с озером и лебедями.

Но не долго пришлось Захарову наслаждаться красивой крымской осенью на берегу моря. Его вскоре послали в Севастополь. Подходя с моря к городу, было видно какое-то движение людей с вещами и груженых экипажей к пристани, и когда Захаров, сойдя на берег, спросил о причине этого движения, то ему удивленно ответили: «Разве вы не знаете об эвакуации Крыма?»

Он был в море и этого приказа еще не знал. Придя в штаб Севастопольской крепости, Захаров попал в кабинет ее коменданта, в то время генерала Н.Н. Стогова{124}, бывшего одно время еще на Кубани начальником штаба у генерала Улагая, и передал ему, что было поручено. «Ну знаете, теперь такая идет суматоха, – сказал генерал Н.Н. Стогов, – что я вам советую не возвращаться обратно в Алупку, а держитесь меня и будем вместе выбираться последними». Но Захарова в Алупке ждали его друзья, и он, поблагодарив за внимание к нему генерала, простившись с ним, пошел на пристань искать что-либо идущее в Ялту. Ему посчастливилось найти отходящую через два часа парашхуну.

На набережной, у больших интендантских складов, была какая-то очередь. Захаров, имея два часа свободного времени, пошел узнать, что там происходит. По дороге вдруг он встретил своего ветеринарного полкового врача по войне 1914–1918 годов, магистра ветеринарии, – А.П. Колесникова, одиноко стоящего без всяких вещей.

Обрадовавшись друг другу, пошли вместе к интендантским складам, где всем уезжающим выдавали на дорогу продукты питания. Чиновник попросил Захарова написать расписку в получении ящика мясных консервов и большого мешка кускового сахару (меньше не выдавали, т. к. не было время развешивать). Все это они вдвоем погрузили на недалеко стоящую шхуну и через два часа, как было сказано, пошли в Ялту.

Захарова встретили прибывшие из Алупки его друзья, узнав также об эвакуации Крыма. Пароходы были уже переполнены желающими уйти, и Захарову, его друзьям и другим посоветовали дождаться вышедшего из Константинополя в Ялту парохода «Константин», т. к. других перевозочных средств не было.

В городе уже началась кое-где уличная стрельба ожидавших скорого прихода новой власти. Интересно было знать, кто скорее придет в Ялту – пароход «Константин» из Константинополя или красные из Симферополя?

Всю ночь просидели на молу пристани, прислушиваясь к стрельбе в городе и ожидая услышать с моря сигнал идущего парохода «Константин» за оставшимися. На рассвете, наконец, услышали долгожданный голос с моря подходящего в тумане к Ялте «Константина», и все облегченно вздохнули и оживились, вспоминая недобрым словом новороссийскую эвакуацию.

Погрузившись на «Константин», Карпуша и его друзья увидели на палубе одиноко стоящих знаменитого конника генерала Павлова{125} и адмирала князя Путятина{126} и пригласили их в свою маленькую, тесную каюту, за что были вознаграждены рассказом князя Путятина о случайной встрече и удачном бое дредноута «Екатерина» с немецким «Гебеном». Адмирал князь Путятин в то время был командиром «Екатерины».

Когда все ожидающие были погружены, «Константин» отдал в последний раз концы своей родине и, прогудев в знак прощания с ней, тихо стал отделяться от пристани. Много людей стояло на палубе, смотря на удаляющийся от них город и окрестные горы, желая запечатлеть в своей памяти, для многих в последний раз, вид своей родины. У многих глаза были влажны, не зная, что их ждет впереди, но все были все же довольны тем, что избегли большевистских лап, уходя через Черное море в неизвестную даль.

Благополучно проделав черноморский поход, «Константин» тихим ходом вошел в красивый Босфор. Все вышли на палубу любоваться видами справа и слева. Как в сказке, появлялись мраморные мечети с их ажурными минаретами и чудные дворцы по берегам пролива. А развалины башен и стен Семибашенного замка говорили о давнем владычестве здесь древней Византии.

В начале Мраморного моря стояла масса пароходов с прибывшими русскими, покинувшими вынужденно свою родину. С одного из них доносилось чудное пение кубанских казаков: «Из далеких стран полуденных, из турецкой стороны, шлют привет тебе, родимая, твои верные сыны».

Захарову и его друзьям удалось сойти на берег, и он, с помощью амбала (турецкий носильщик), благополучно пронес в гостиницу «Румелия» в Галате хорошо упакованный русский трехлинейный карабин, патронташ, полный патронов, седло и минимум остальных вещей. Турецких денег было очень мало, а добровольческие здесь не имели никакой цены, и Захаров, с невеселым настроением и весьма туманной перспективой на будущее, вышел из своей гостиницы и пошел на мост через Золотой Рог в Истамбул.