Русская эмиграция в борьбе с большевизмом

Уже в Сибири, в приполярных лагерях, об этом бое и смерти Тани Борхаш, Захарову вспоминал участник этого боя Анатолий Павлович Половинкин{118}, тоже русский эмигрант, как и Кар пуша, но из Ниццы, и тоже выданный, как и он, вместе с другими войсками генерала П.Н. Краснова из Лиенца большевикам. А потом уже, когда Захаров после каторги в Сибири был в поселке Тупик, отбывая принудительную высылку, о Тане Борхаш ему рассказывал другой русский эмигрант офицер, но взятый большевиками из Румынии, капитан артиллерии, Владимир Александрович Блесков, помогавший полковнику Дроздовскому формировать в Яссах его отряд. Блесков жил в Москве, в свое время, в большом доме, где и Таня Борхаш, которая была спорстменкой и большой любительницей лыжного спорта. Так, совершенно случайно, из самых разных источников и разных мест, иногда бывает возможным услышать правдивое сказание.

Во время гражданской войны Захаров попал в войска генерала Врангеля, двигавшегося на восток к Волге, по маловодным и малонаселенным, целинным местам, где люди занимались главным образом скотоводством, разводя овец, коров, лошадей и верблюдов. Не знал тогда Захаров, что с этими двугорбыми представителями астраханских степей, по прошествии четверти века, снова придется встретиться, но уже в Северной Италии, и совершить с ними переход ночью, в снежную метель, через Альпы, Мон-то-ди-Кросе, из Италии в Австрийский Тироль.

После взятия Царицына, который советы называли своим «Красным Верденом» и который в то время защищал Ворошилов со своим комиссаром Сталиным, главная часть войск генерала Врангеля пошла по Волге на Саратов, а другая часть была переброшена под командованием генерала С. Г. Улагая за Волгу, в направлении на город Царев и дальше на восток к уральским казакам. Захаров попал за Волгу с воинской частью. Здесь настроение крестьян, не знавших помещичьей власти и живших свободно и привольно, было совсем иное.

Они всемерно старались помочь добровольческим войскам, не желая принимать надвигающуюся на них коммуну. Их молодежь на своих лошадях организовалась в конный отряд, который назывался «Степные партизаны» и способствовал успешному продвижению вперед добровольцев.

В день праздника Спаса, 6 августа, Захаров с двумя автомобилями попал в большое село. Служба в церкви была уже закончена, и на площади было много девушек и молодых людей, одетых по-праздничному. Они, увидав машины, прибежали приветствовать добровольцев, засыпая их разными фруктами. От уральских казаков подходили уже разъезды, прося прийти к ним на помощь, а затем, вместе с ними, идти в Оренбургскую область тоже к казакам, и помочь им освободиться от красных, и уже всем вместе выйти в тыл красным войскам, преследующим отступающего адмирала Колчака. Таков был план генерала Врангеля, которого всемерно поддерживал в то время атаман Донского войска генерал П.Н. Краснов.

Впоследствии, уже в эмиграции, Захарову пришлось читать статью в советском журнале, советского офицера генерального штаба, озаглавленную: «Ключ белых к победе», где он писал, что единственный, кто правильно понял и правильно решил, куда в то время надо было направить удар, – это был железный барон Врангель, идя за Волгу на Урал и Оренбург, с выходом в тыл красным войскам, преследующим адмирала Колчака. Разбив живую силу красных, бросивших лозунг: «Все на Колчака!», Москва потом сама упала бы в руки, как «спелое яблочко». А вышло по-другому. Когда красные разбили Колчака, то они бросили свой другой лозунг: «Все на Деникина!»

Под Орлом определился неуспех, и главное командование потребовало конный корпус генерала С. Г. Улагая из-за Волги и перебросило его к Купянску, Старому и Новому Осколу, желая спасти положение. Однако кратчайшее расстояние не всегда бывает лучшим, а в стратегии особенно, и иногда окольными путями можно лучше и быстрее достигнуть намеченной цели. Так не спасли Колчака и Москвы не взяли.

Здесь настроение малоземельных крестьян было уже совсем другое, не то что за Волгой, и они, в лучшем случае, оставались пассивными, не получая земельной реформы, а слыша лишь указание на какое-то мифическое Учредительное собрание.

Как было тяжело переживать эту неудачу, несмотря на всю жертвенность и доблесть войск. Захаров в разговорах со своими родственниками, имевшими свои земли, говорил, что надо бы добровольно отдать свою землю неимущим крестьянам, как люди Добровольческой армии добровольно отдают свою жизнь. Но ему возражали, говоря, что он слишком молод так рассуждать и что говорит он так, потому что не он наживал эту землю и поэтому он так легко ею и распоряжается. Рассчитывать же только на одну доблесть Добровольческой армии оказалось невозможным, так как все ее успехи на фронте сводились тылом к нулю.