Русская эсхатология: история общественной мысли России в фокусе апокалиптики

Типичное житие монаха-старообрядца, отражающее эсхатологические умонастроения периода петровского правления, представил С. М. Соловьев в биографическом очерке, посвященном Самуилу (тамбовскому дьячку Осипу Вылкоркову). Соловьев обратил внимание, что на фигуру Петра были перенесены доводы, приводимые прежде, при обличении как Антихриста римского папу. Историк привел несколько старообрядческих версий о подмене православного царя Антихристом. Согласно одной из них, царевич Петр был подменен при самом рождении сыном Лефорта. Некий тамбовский монах Феларет сообщал, что Алексей Михайлович желал рождения сына, и царица, родившая дочь, боясь гнева супруга, подменила ее отпрыском Лефорта. По другой легенде, царя подменили уже в зрелом возрасте во время пребывания заграницей, а в Россию вернулся имевший с ним внешнее сходство немец. Третьи объявляли, что настоящий царь был арестован в Стокгольме, где и пребывает в заточении. Распространялись слухи, что находящаяся в Суздальском монастыре бывшая царица Авдотья Федоровна не признавала в прибывшем из-за границы государе своего мужа. Иные полагали, что если Петр не антихрист, то, по крайней мере, его предтече. Среди нижегородских старообрядцев популярностью пользовался взгляд, что Антихристом является епископ Питирим, особо прославившийся на ниве преследования приверженцев старой веры. Соловьев не видел в старообрядческой оппозиции Петру ничего иного, кроме церковного обскурантизма. Согласно его интерпретации, Самуил имел негативное отношение к императору в силу лености к усвоению наук, навязываемых им[265].

П. С. Смирнов обратил внимание на династический вопрос, как на важный катализатор обличения православным народом Петра I. Принимая православие, Екатерина Скавронская имела в качестве крестного Алексея Петровича, следовательно, самому Петру в духовном родстве приходилась внучкою. А надо отметить, что духовное родство на Руси почиталось выше кровного. Поэтому брак Петра и Екатерины эпатировал православное население. Последовавшая затем казнь Алексея придавала делу инфернальный характер[266].

Память о царе-Антихристе оставила в народном сознании столь глубокий след, что даже четверть века спустя после его смерти Елизавету Петровну называли антихристовой дочкой.

Раскольническо-эсхатологические корни русской революции

В дальнейшем апокалипсические мотивы в сознании старообрядцев ослабевали, возрождаясь вновь в периоды социальных потрясений, как, к примеру, при нашествии Наполеона (французского императора восприняли в отдельных случаях в качестве Антихриста, в других – мессией) или введения всеобщей воинской повинности в 1874 году (многие старообрядческие толки полагая императорское государство коллективным Антихристом, отказывались от службы)[267]. Секта еноховцев в конце XIX – начале XX века идентифицировала с пророком Илией, которому предназначалось выступить одним из трех разоблачителей Антихриста наряду с Енохом и Иоанном Богословом, Иоанна Кронштадтского. Но были и те, кто полагал живым свидетелем первого пришествия Л. Н. Толстого[268].

Сама дихотомия Армагеддона – сила Христа и сила Антихриста (у духоборов – дети Каина и дети Авеля) – была сохранена старообрядческими общинами, от которых заимствована в целом русской историософской мыслью, дуалистической и конспирологической по своим формам.

Вульгаризированным приемом представляется проведение параллелей и обобщений между русским расколом и европейской реформацией, отождествлению беспоповского старообрядчества и протестантизма. Если протестантское отрицание таинств и института церкви имело в основе рационалистическую парадигму, старообрядческое – мистификацию апокалиптической экзальтации. По учению Иоахима Флорского наступающее вслед за эпохами Отца и Сына царство Святого Духа будет земным обретением Эдема. Напротив, одни из видных противников ритуала в старообрядческой среде немоляки интерпретировали царство Святого Духа через историософию эсхатологического заката. Историческая схема представлялась им в виде цикла четырех времен года: от сотворения мира до Моисея – весна (век праотеческий); от Моисея до Христа – лето (век отеческий); от Рождества Христова до 1666 года – осень (век сыновий); с 1666 года – зима (век Святого Духа). Поскольку в последние времена благодать пресеклась, остается одна надежда на спасение души в подвиге духа, но никак не в обрядовой (вещественной) или молитвенной (словесной) практике[269].