Русская фантастика – 2018. Том 1

Женевьева втягивает клыки, по-женски, без замаха бьет Би Бо по татуированному плечу. Там точнехонько над началом шрама горит алым готическая буква G.

– Прекрати звать меня этой долбаной кличкой, у меня есть нормальное имя, ты, коровьего дерьма кусок! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

В черешневых глазах – злые слезы.

– Проваливай! Достала. – Би Бо отталкивает ее руку.

Женевьева хлопает дверью так, что дребезжат стекла в соседнем здании – маленькой фабричке кукол вуду. Одежду для них ткут на станках, а вот сами куколки – ручная работа, бледные невервилльские девчонки катают их на своих тощих, покрытых цыпками бедрах. Джен в детстве сама отработала тут два лета, пока мамаша не подцепила кошелек потолще и они вместе с братьями не переехали в центр. До того момента у них и дома-то своего не было, снимали комнаты где придется. Но преимущественно здесь, в Миллер Блок – на западной окраине Невервилля, в квартале, где не бывает зимы и лета, где никогда не идет снег и не слепит глаза солнце. Местные смотрят на мир через однотонное стекло, через которое не видно цвета, их жизнь окрашена в оттенки черно-темно-серого, но за это квартал дает им то, что не может дать ни один другой.

Безупречная мисс Банни, блистательная Женевьева, просто Джен Остин, девчонка из фабричного района, проверяет мокрым пальцем, не размазалась ли тушь. Заработав столько монет, что хватило бы на палаццо на улице Голд Олдман, она все равно вернулась в район, где провела детство. Из него можно уехать, но сюда всегда возвращаются, ведь это Миллер Блок, «гребаная дыра, в которой с вами случится чудо».

Джен спотыкается о варана покойной соседки мисс Сейфирд, разлегшегося у порога, и чуть не падает. Тот не спеша поднимает голову.

– Что вылупился? – кричит ему Женевьева.

Варан смотрит равнодушными глазами и шипит, показывая раздвоенный язык. Чертов варан. Чертов порог. Чертов Би Бо.

* * *

Видит бог, у Джен хватало врагов, но никого она не ненавидела так, как этого музыкантишку. Так было не всегда. Это же он дарил ей песни и приносил пакеты подгоревших котлет, когда она забывала поесть, ну а чудеса на Миллер Блок случались тогда каждую ночь. Ее бросало в дрожь при виде его сутулой спины и длинных пальцев, темных от табака. Ее заводили его дурацкие усы, его шляпа, безумные глаза и серьга в ухе. То, как он пьет, как целуется, как лезет в драку. Даже блюзы его дурацкие: «Я позвонил своей маме, и мама была права-уаа, Наш тесный мирок ты сберегла-ауа…» Все в ее жизни случалось только из-за него. Включая то, как она стала оборотнем.

…Что бы ни сказал ему тот громила в баре, но он был просто гигантом, высокий Би Бо едва доставал ему до плеча. Поддатый бард не имел ни одного шанса его одолеть.

Она говорила ему: «Не лезь».

Она говорила ему: «Уйдем».

Но Би Бо не ушел, Би Бо полез, он же герой, он самец, мешок дерь… тестостерона! Ему же всегда больше всех надо. Громила по кличке Delirium tremens оказался верфольфом, зубы клацнули у шеи музыканта, прижатого к полу, и Джен пришлось его отвлекать. Когда тебе всаживают ножку табуретки в глаз, это несколько уводит внимание, знаете ли. Би Бо в итоге того оборотня убил и написал про это хвастливую песню, которую крутят на радио Мбонги. А Джен теперь, разозлясь, не нужно хвататься за табуретку или револьвер. Вместо табурета у нее клыки.

Этого она ему не простила. А он не забыл, что она переспала с половиной Невервилля. А потом все стало так плохо, что дерьмовей не бывает. Люди не должны быть несчастны только из-за того, что однажды нажрались в Вегасе, и кому-то показалось смешной примета про что-то новое, что-то старое и что-то голубое. Но и расстаться не получалось, их держал вместе общий дом в Миллер Блок – туда всегда возвращаются, такое уж место. Год назад она сожгла его гитару, а он – ее автомобиль. Полгода спустя она сломала нос его новой подружке, а он написал издевательскую песенку: «В заросшем парке старый пруд, там жил огроооомный рыжий спруууут». Это про нее, про ее золотые волосы. Она два раза пыталась убить его, он ее – трижды, но эти двое слишком хорошо друг друга знали, чтобы попытки увенчались успехом. Джен представила Би-Бо в луже крови с разбитой башкой и зарычала от удовольствия.

К черту. В бар. Надраться.

* * *

«Грегор Жук» мигает огнями. Женевьева показывает знаком одноглазому бармену, что будет пить. За стойкой в окружении стайки шлюх сидит красавчик Эллис Лоу: ярко-желтые очки, красная рубашка. Не мужик, а пакет мармеладных мишек. Улыбается во весь рот, сверкая бриллиантом в клыке.

– Кого я вижу в этой дыре? Мисс Банни, вы не женщина, богиня! Афродита! Афина Паллада!

К черту Лоу, с ним она тоже спала, но сегодня ему не обломится.

Джен открывает пиво зажигалкой, взмахивает гривой цвета мандарина и превращается в мисс Банни – холодную и сладкую, как мороженое. Каждая женщина – оборотень от природы. То есть актриса, конечно, актриса.

А к Лоу у нее деловой разговор.

– Девочки, закройте ушки! – кивает Банни спутницам красавчика. – Взрослым нужно побеседовать.

Размалеванные крошки тут же исчезают, они шлюхи, а не дуры.