Русская фантастика – 2018. Том 1

Инверсия чудесного и обыденного осуществляется в обе стороны. Если серые до поры до времени будни персонажей «Мичмана и валькирии» внезапно раскрашиваются преувеличенно яркими событиями, то лихая постмодернистская реальность «Спасителя Петрограда», в которой сосуществуют кентавр, выступающий двойником Императора, и лидер группы «ДНК» Георгий Ювенальевич Шепчук, напротив, кажется обыденной и привычной. Также привычна и жизнь удивительных созданий – сикарасек из сюрреалистичной «Книги бытия» (2005), задающихся знакомыми вопросами об истине, бытии и смысле жизни.

И все же Лукьянов тяготеет к персонажам, которые не только для фантастики нетипичны, но и в поле зрения сегодняшнего мейнстрима попадают редко. Герои его цикла «Бригада» – не «авторитетные бизнесмены», как можно было бы предположить по названию, а обычные заводские работяги. А вот ситуации, в которых они оказываются, обычными не назовешь. В повести «Глубокое бурение» (2008), отмеченной персональной премией Бориса Стругацкого «Бронзовая улитка», метеорит уничтожает не только Кремль, но и правительство в придачу, а мужикам приходится рыть подземный ход в Америку с банальной целью обмена валюты. «Высокое давление» (2010) описывает другую – не менее ужасающую – катастрофу: вместе с телевидением, радио, Интернетом и сотовой связью из обихода пропали и матерные словечки, работать без которых оказывается решительно невозможно.

Эти байки из жизни рабочего люда (прототипами персонажей стали коллеги автора, живущего в Соликамске и работающего кузнецом) можно было бы отнести к жанру магического соцреализма. Но если в первом рассказе цикла «Мы – кузнецы, и друг наш – молот» (2008) задорный юмор напоминает, с поправкой на перемену мест, рассказы Генри Каттнера, живописующие дела семейки реднеков и мутантов Хогбенов, то и в «Глубоком бурении», и в «Высоком давлении» куда громче звучат сатирические нотки.

Находится в них место и социальному высказыванию, увесистому и незамысловатому – как булыжник в руках былинного пролетария. Например, о выселении за ненадобностью всего правительства «в Германию или, на крайний случай, в Тринидад и Тобаго». Предложение по сравнению с метеоритной расправой, конечно, более гуманное.

Особенности прозы Лукьянова не исчерпываются тяготением к злободневной и даже злой сатире и способностью к трансформации сермяжной правды жизни в волшебную фантасмагорию, свистопляску и веселую кутерьму.

Лукьянов – писатель интонационно богатый. И отличная тому иллюстрация – его ранняя повесть «Артиллеристы» (2006)[21], прошедшая, к сожалению, практически незамеченной. Произведение состоит из нескольких фрагментов, и эти короткие зарисовки стилизованы – на редкость удачно – под русские былички и сказы наподобие бажовских. А среди действующих лиц встречаются и криминальные авторитеты, и медсестры, и солдаты чеченских войн.

Примечательно, что при этом не боящийся острых тем Лукьянов так же, как и Шимун Врочек в «Комсомольской сказке», перемещает советскую и постсоветскую реальности в пространство мифологическое. Пространство, лишенное исторических связей с текущей действительностью и существующее само по себе.

Сцепка литературы и современности наличествует и работает в творчестве другого писателя, принадлежащего к тому же поколению, что и авторы «цветной волны» – красноярца Александра Силаева.

В уже упоминавшийся сборник «Предчувствие «шестой волны»«вошли сразу две его повести: «Армия Гутэнтака» (1999) и «Подлое сердце родины» (2000), впервые опубликованные в красноярском литературном журнале «День и ночь». Первая из них в 2003 году принесла Силаеву звание лауреата премии «Дебют» в номинации «фантастика».

Его произведения проходят по разряду интеллектуально усложненной прозы, что проявляется и в выборе тем, и в стиле изложения. Писатель явно тяготится сюжетом и психологическими портретами персонажей и тяготеет к исследованиям идей и философским построениям.

Рассказ «666 способов познать Будду» (2000) представляет собой простое и последовательное перечисление довольно изощренных способов познания Будды, напоминая книгу по домоводству или сборник рецептов. Правда, в тексте приведены лишь шестьдесят способов, среди которых пятилетнее чтение философа Мамардашвили и проповедование засолки огурцов. Недостающие до указанного числа способы автор предлагает придумать читателям самостоятельно.

Вопросом трансцендентальной апперцепции задаются на первых же страницах повести персонажи «Армии Гутэнтака». Перед читателем – несколько эпизодов из жизни Михаила Шаунова, ученика пассионарной школы. Школьное правило молодых пассионариев гласит: «наша цель – преобразовать мир». Благодаря их неуклонной воле и умению работать с массовым сознанием страна движется согласно загадочной Программе. История воспитания ницшеанского («надо хоть за что-то хлестать их спины») сверхчеловека в специальных центрах отражает стремление автора к социальному моделированию.