Русская фантастика – 2018. Том 2

– Не дождешься! – сказал я и тоже начал одеваться.

4

Ночью город был еще мрачнее, чем на закате. Вообще на человеческое жилье не похож – ущелья какие-то, а не улицы. Мало того что тихо, как на ватном складе, так теперь еще и тьма кромешная, какой вблизи жилья сроду не бывает. Фонарик-то мы из дневальной тумбочки сперли, но толку от него здесь, как от свечки в чистом поле – все равно дальше своего носа ни черта не видно.

– Ох, напоремся мы на патруль, – вздыхал я.

Мне было холодно и, откровенно говоря, страшновато. Правда, спать больше не хотелось. Хотелось самому себе морду набить – за то, что согласился на Ванькину авантюру.

– Ничего, – шептал в темноте Свиридов. – Не убьют, поди. Ну, зарядят в лоб пейнтбольным шаром, подумаешь!

– Тебе-то, конечно, без разницы! – огрызаюсь потихоньку, – А у некоторых во лбу не только кость!

Ну, кость или не кость, а иду за Ванькой, не бросать же…

Вот и перекресток тот прошли, где французов встретили.

«Этот сектор больше не может считаться безопасным».

А в чем опасность-то? Заминирован он, что ли?

– Да от кого тут минировать? – фыркнул Свиридов, будто мысли мои прочитал.

Потом помолчал и прибавил:

– Может, утечка газа где… или стена обвалилась…

Ага, думаю, пробрало все-таки! Опасается, краевед хренов! Присмирел…

– Тихо!

Ванька ткнул меня в бок.

– Гаси фонарь!

Тут и я услышал. Голоса. Неразборчиво пока, но явно приближаются.

Влипли.

– Быстро во двор!

Сквозанули через газон, по кустам, за угол. Ждем. Может, пронесет…

– Ну вот, заблудились! – сказал кто-то неподалеку. – Говорил тебе – давай такси возьмем!

– А?! – Ванька так дернулся, что мне пришлось ухватить его за руку.

– Да поставь ты чемоданы, – раздраженно произнес женский голос. – Зажги хоть спичку! Надо же посмотреть, какой номер дома!

– Мама… – прошептал Ванька. – Мамочка! – заорал он в голос, оттолкнул меня и рванул на середину улицы.

Вспыхнула спичка. Огонек маленький, а все же видно над ним два лица – мужское и женское.

– Мама, папа! Я здесь! – Ванька включил фонарь и сразу нарисовался в темноте силуэтом – встрепанный, хэбэшка нараспашку, пилотку где-то потерял – ну прямо дембель. Женщина увидала его, руками всплеснула.

– Ванечка!

И навстречу.

– Вот здорово! – орал Свиридов. – Ко мне родители приехали!

И вдруг откуда-то сбоку метнулась тень, сшибла его на бегу, не дала прикоснуться к матери.

– Бегите, идиоты! Спасайтесь!

Я даже не сразу узнал голос – и злоба в нем, и обида на нас – прямо до истерики. Но громче всего слышен был страх.

Ванька шлепнулся было, но тут же вскочил, направил на орущего фонарь. И видим – это майор Томилин! Мечется, руками машет, а лицо серое, застывшее, будто понял он уже, что не спастись. Тогда я в первый раз и увидел, как это бывает: родители Свиридова набросились на майора сзади и впились зубами – один в шею, другой в плечо. Даже повалить не пытались. Вцепились, повисли и не шевелятся. А глаза радостные.

– Мам, пап… – растерянно произнес Ванька. – Вы чего?

– Это не… – и голос майора погас. Он опустился на асфальт, как большой, равнодушный бизон, у которого на шее висят два равнодушных льва. И он, и они ждут одного – когда придет смерть.

Голова Томилина свесилась на грудь, и мало-помалу сомлел майор. А эти двое только урчали сыто.

– Зачем вы?! – по-детски как-то, с обидой спросил Свиридов. – Мама?!

Еле я успел ухватить его за хэбэшку.

– Стой! Не подходи к ним! Тут дерьмо какое-то творится, Ванька!

Томилин вдруг поднял голову. Я аж попятился: он смеялся! Подмигнул нам, как родной.

– Ну вот и все, – говорит, – и совсем не больно…

Отпихнул Ванькиных родителей, будто пару котят надоедливых – те только молча облизывались да рукавами утирали кровь с подбородков.

– Теперь, ребята, можете подойти, – майор встал как ни в чем не бывало, весь такой пружинистый, энергичный, ни страха в глазах, ни злобы. – Идите, идите, не бойтесь! Сразу не убежали – теперь уж поздно…

Все трое двинулись к нам, неторопливо, вразвалочку. И тут я понял, что начинается самое страшное. Больше всего пугала эта томилинская улыбочка.

– Вы спрашивали, почему город пустует? – сказал он. – Это ненадолго. Скоро мы снова его заселим. Он меняет хозяев, только и всего. Вам еще доведется здесь погулять. И поохотиться всласть…

И руку к нам протягивает, а рука-то темная, вены под кожей почернели и шевелятся, как черви…

Знаю, знаю – не мог я всего этого рассмотреть. От Ванькиного фонарика свету было всего ничего. Но я видел. И в полной темноте увидел бы. И до сих пор каждую ночь вижу эту руку. И когда-нибудь она до меня дотянется…

Но тогда я ни о чем таком не думал, было просто страшно. Ведь вот она – рука, сейчас вцепится…

И вдруг, будто с неба – голос отца Романа:

– Запрещаю тебе!