Русская фантастика – 2019. Том 1

Парнишка закрыл глаза.

Ну что, безмолвно сказал земле Терре, исполнишь мою последнюю просьбу? И потом я твой. Весь, без остатка. Только расстарайся уж напоследок, ладно? Все должно быть так, как положено. Сначала нужно собрать в нескольких местах все местные родники. В этом городе будут фонтаны, много фонтанов…

Он лег на болотистую почву, прижался виском – тем самым, серебряным – к холодной земле. Кочка торчала совсем рядом с его лицом. На нее запрыгнула маленькая лягушка и уставилась одним глазом на Терре. Тот улыбнулся. А потом отдал земле все, что так старательно копил. Все свои мечты. Всю свою память. Все свое мастерство.

«Поехали», послышалось парнишке, и сразу вслед за этим дрогнула земля. Не очень сильно, поэтому глаз он не раскрыл. Мало ли, вдруг чуда не произойдет.

Так он стоял довольно долго и уже начал было думать, что старик обманул его. Но когда рядом раздалось аханье матери, а руки отца схватили и обняли его, он все-таки открыл глаза.

– Что это? – спросил он в изумлении.

– Это город, – сказала мать.

Перед ними стояли три женские фигуры, а между ними взмывала в небо струя чистейшей воды. Самоцветы по бокам фонтана переливались в мириадах капель, и казалось, что над городом стоит вечная радуга.

* * *

Некоторое время бытовало мнение, что мастер-строитель Теракир Важенци все еще живет где-то в Индрени. Судите сами, кто еще способен каждую ночь восстанавливать во всех деталях его миниатюрную копию, которую еще называют Детским городом. Он стал любимым развлечением детворы – лепить новые домики, передвигать улицы, рисовать узоры на стенах. Однако ночью все разрушения исчезают, и Детский город возвращается в исходное состояние. Бытует легенда, что какой-то талантливый мальчик сделал такой красивый дом, что его копия затем появилась в самом Индрени. Ходят слухи и о том, что когда-то на месте Детского города попытались построить новый дом. Ночью тот развалился, а на его месте снова выросли игрушечные башенки, домики и фонтанчики.

Однако прошло уже столько времени, что приходится признать – или мастер Теракир изобрел рецепт бессмертия, или чудеса Детского города с ним никак не связаны. Впрочем, не стоит относиться к первому предположению так уж легкомысленно. Слишком уж много историй о загадочных призраках бродит среди местных жителей. Говорят, что ночью на улицах города иногда видят двух седых стариков, которые гуляют босиком по мостовой и ожесточенно спорят об архитектуре того или иного дома. Некоторые утверждают, что встречали мальчика, бегающего наперегонки с девочкой с шестью косичками, подозрительно напоминающей девушку с площади трех граций. Да и вторая грация, по слухам, иногда гуляет по Индрени, с интересом разглядывая дома и мосты, и рассказывают, что потом в воздухе недолго держится запах сливового пирога.

Лишь третья фигура никогда не сходит с постамента. Но иногда на ее лице, которого почти нет, проступает торжествующая покровительственная улыбка. И тогда кажется, что ей не нужно никуда идти потому, что она и так – всюду.

Андрей Кокоулин Будем жить

Карпинский мертв. Фукуока мертв. Хэдли мертва. Стентон мертв. Кирер. Йерум. Диккерворт. Список длинный. Рылов жив, но воздуха у него лишь на пять часов с маленьким хвостиком в четыре минуты.

А я…

Это странно. Вообще-то я тоже мертв. Кресло, в котором я лежу, от удара вывернуло вместе с крепящими штифтами. Последовавшее затем короткое вальсовое движение воткнуло мою голову в стену. Вон то красное пятно на спокойной серой вертикали – мой скоропостижный автограф. При должном воображении в нем даже можно разглядеть какое-то подобие отпечатка лица. Глаза, рот…

Шансов выжить у меня не было изначально. Височную кость размолотило вдребезги. Нижнюю челюсть, сломав, вбило в горло. Носовой хрящ… Был ли он? Вопрос. Разве что поискать…

Я изучаю свой труп с легким анатомическим интересом.

Ничего не чувствую. Ни трепета перед своим бывшим телом. Ни страха. Ни ужаса. Смотрю и оцениваю – не красавец.

А ну-ка, двинем конечностью…

Конечностей у меня теперь восемь. По человеческим меркам многовато. Пока соображу… Ну да, правой ближней…

Трехпалый манипулятор взлетает над трупом, висит, висит.

Чего я хотел-то? Не помню. Ладно, конечность на место. Я поворачиваюсь.

Через косую дыру в обшивке на меня пялится пустота. Космос, чтоб его. Вакуум. Очень непривычное, неприятное ощущение. Был бы я человек, непременно передернул плечами. Не люблю.

Дыра округлая, края оплавились, слегка «поплыли». Размер – около полуметра в диаметре. Хорошо по нам шарахнули. Хватило на всех.

Спешно переквалифицированный в эвакотранспорт старенький межпланетный челнок мог похвастаться одной лишь «холодной», погрузочно-разгрузочной палубой: ни переборок, ни теплоизоляции, ни спас-капсул. Широкий зал с аппарелями, магнитными платформами и автоматическими кранами, вот и все.

Нас набилось туда сорок шесть человек.