Русская философия Учебное пособие

С. Булгаков имел в виду христианскую религию, а мечтал об общечеловеческой культуре как предмете веры и идеале. Но ведь человечество неоднородно по культуре и по фундаментальным верованиям. Есть разные типы мировой культуры, разные системы высших ценностей. Взять, к примеру, ценность человеческой жизни. Мы видим, сколь по-разному она воспринимается христианством, исламом, иудейством или буддизмом. Столь различны жизненные пути и обстоятельства подвига людей, что не может быть универсальных высших ценностей для оправдания человеческой судьбы, жизни и смерти. Добавим, что разные культуры во многом оказываются несовместимыми, ведут подчас кровавую борьбу друг с другом. Как в таких условиях сформироваться идеальной общечеловеческой культуре, построенной на традиционных религиозных ценностях, непонятно.

Зато С. Булгаков понятен как религиозный деятель, когда противопоставляет революционному настроению мораль христианского смирения. Он говорил о необходимости религиозного подвижничества в бушующем страстями земном мире. Такое подвижничество предполагало неукоснительное исполнение религиозного долга. Этот долг требует всего человека, его душу, сердце, волю, и тогда христианин становится исполнителем воли Провидения. Неясно, однако, готов ли С. Булгаков сохранить за человеком какое-либо право на самодеятельность, на личную ответственность за собственный выбор в поведении, на личный вклад в культуру.

Идею личного подвига, личной ответственности защищал в этом же сборнике П.Б. Струве, который прямо говорил, что не может быть религии не только без идеи Бога, но и без идеи личного подвига. Здесь же он утверждал важность личного самоусовершенствования человека и критиковал атеистический социализм за игнорирование этой идеи. П. Струве в своих трудах представил христианское мировоззрение как нравственное философское зеркало, но отразилось в нем не столько православие, сколько протестантизм с его формулой "Бог в сердце человека, а не во внешних институтах давления на религиозную совесть".

П. Струве упрекал русскую интеллигенцию за то, что она не внесла в революционный процесс ни грана религиозной идеи. Он даже утверждал, что ее действия, религиозные (легковерные, фанатичные, нетерпимые) по форме, были безрелигиозны по содержанию. Интеллигенция, да, была радикальна и требовательна в материалистической устремленности. Но радикализм допустим только в следовании религиозной идее, в служении высшему началу. В решении же земных задач религиозная идея способна смягчить жесткость и жестокость революции. По Струве получалось, что нашей интеллигенции надо было заниматься не подталкиванием людей к ужасам революции, а воспитанием в демократической среде христианского смирения и согласия. Он явно не хотел видеть, что и неудачная, и "ужасная" революция воспитывала общество. Царь, получив новое "воспитание", научился лавировать, вести хитрую игру с революционными силами. А народное движение в лице многих его вождей воспиталось в вере, что против ненавистного самодержавия надо действовать более решительно и смело, уметь вовремя "дать ему последнего пинка". В событиях уже второй революции 1917 г. одной стороне воспитание не помогло; вторая же сторона восторжествовала.

Однако П. Струве прозорливо подметил, что в политике, и в революционной политике непременно, важна не только идея возбуждения негативных чувств и страстей; в ней еще должна быть представлена идея воспитания. Иначе общественный переворот превращается в гражданскую войну, что и произошло после большевистского переворота в России.

Надо отметить, что вхождение в революцию любых политических сил, принимающих идею опрощения, считающих культуру ненужным и непозволительным барством, не прошедших хотя бы низших ступеней современной культуры, способно при определенном раскладе сил породить избиения и уничтожение культуры и её прямых носителей. Об этом предупреждал в "Вехах" C.JI. Франк в статье "Этика нигилизма". Появление в советской России 20-х гг. XX в. класса "лишенцев", т.е. деятелей культуры, лишенных всех прав, подтвердило верность его предостережения. Он оказался дальновидным и в том, что социализм, лелеянный многими русскими интеллигентами, не мог стать абсолютной и вечной формой народного счастья.

Впоследствии авторы этого сборника прошли трудными личными путями духовных исканий. Из их рядов вышли виднейшие русские мыслители; некоторые, не по собственной воле оказавшись за рубежом, составили идейно-философскую оппозицию "победившему коммунизму" в России. Бывшие "веховцы" стали решительными критиками русского и советского марксизма.

6. РУССКИЙ МАРКСИЗМ И ЕГО ФИЛОСОФИЯ

Революционный марксизм пришел в Россию из Европы в последней четверти XIX столетия и стал одним из влиятельнейших течений русской общественной мысли, одержав идейную победу над народничеством и легальным марксизмом. Он стал духовной и политической программой деятельности русской социал-демократии, основой формирования рабочего движения и пролетарской партии.