Русская история в легендах и мифах

Лишь молодой Миних (сын фельдмаршала), неравнодушный к Анне, находил ее умной, тонко чувствующей, романтической особой. Она обожала романы. Эрнст Миних писал, что Анна призналась ему, что ее любимый персонаж в книгах – плененная принцесса, «говорящая с благородной гордостию». Ну что же: после переворота Елисавет она смогла вполне насладиться этой ролью.

Анну выдали замуж, совершенно не сообразуясь с ее желаниями, за принца Антона-Ульриха Брауншвейг-Беверн-Люненбургского – человека порядочного, но робкого и неуверенного в себе. Увы, эта робость и неспособность к интригам часто вредили ему в глазах окружающих. Но при выборе жениха для Анны именно эти качества и привлекли русских министров, не желавших иметь в лице принца еще одного соперника.

Сама Анна ничуть не ценила супруга, отзывалась о нем презрительно. Напрасно министры пытались убедить правительницу, что муж с покладистым характером намного лучше, нежели грубый и самовластный тиран, – она ничего не хотела слушать. Заслуживал ли такого отношения Антон-Ульрих? Вряд ли. Да, принц был застенчив и занудлив – но совсем не безнадежен. Он прилежно посещал «школу графа Остермана» и старался вникать в дела. Полковник Манштейн считал, что принц, несмотря на робость и необщительность, обладал «наилучшим сердцем и прекраснейшим характером в мире, соединенными с редким мужеством и неустрашимостью в военном деле».

Антон Ульрих. Гравюра XVIII в.

Из достоинств за этой женщиной можно признать только то, что она была миловидна, стройна и неплохо говорила на нескольких языках.

Однако, несмотря на свою «кротость» и высокий ранг, Анна не умела внушить к себе уважения. Наоборот – давала массу поводов для сплетен. И главным из них была ее фаворитка – баронесса Юлианна Менгден. Об их страстной дружбе писали многие.

«Я дам Вашему превосходительству только слабое понятие об этой привязанности, если скажу, что страсть любовника к новой любовнице сравнительно шутка», – докладывал лорду Гаррингтону посол Э. Финч, но «можно надеяться, что в ней не окажется ни склонности, ни силы делать зло».

«Фаворитка ее пользовалась ее полным доверием и распоряжалась ее образом жизни по своему усмотрению», – замечал Манштейн. Многие сплетники откровенно намекали на лесбийскую связь, существовавшую между двумя женщинами. Анна могла целыми днями не выходить из спальни, проводя время в обществе Юлианны Менгден. Служанки часто заставали их вместе в постели. Ну а патологическая ненависть, которую Анна испытывала к мужу, только подкрепляла эту версию.

Трогательную дамскую дружбу дополняла еще одна фигура – граф Линар, польский полномочный министр. По Санкт-Петербургу ходили упорные слухи, будто бы граф Линар является третьи в любовном гнездышке. Анна Леопольдовна часто принимала его в дворцовом саду, всегда в присутствии девицы Юлианны. Вокруг сада был выставлен караул так, чтобы никто больше не мог туда проникнуть. Причем страже был дан приказ не пускать в сад и самого принца Антона-Ульриха.

Иоанн Антонович с Юлианой фон Мегден. Неизвестный художник. XVIII в.

Маркиз де ла Шетарди и вовсе рассказывал, что летними жаркими ночами Анна принимала Линара на балконе. От нескромных взглядов кровать заслоняли ширмы, но с верхних этажей прилегающих домов любовные утехи правительницы Российской империи отлично просматривались.

А как же девица Менгден? А вот так: Линар попросил руки Юлианны Менгден – и получил согласие и ее, и Анны. Так что читатель вправе сам решать, какие отношения были у этой троицы.

«Вся беда в том, что в правительстве нет единства: Анна с фаворитками уничтожает то, что делает Остерман с принцем Брауншвейгским, а вице-канцлер и Антон Ульрих, в свою очередь, мешают ей», – передает Шетарди мнения петербургского общества. Елизавета же мила и очаровательна и очень популярна. Таким образом, заключает он, «положение идеально для переворота».

Интриги французского посла

Коли правительство слабо, всегда найдется кто-то, кто захочет его сместить. На сей раз перемена правительства в России стала выгодна Франции, Швеции и Турции. Все эти страны были не прочь сократить территориальные завоевания Петра Великого. Мешал им это сделать всего лишь один человек – Андрей Иванович Остерман, один из творцов знаменитого Ништадтского мира. Он свято стоял на страже интересов России и готовился подписать весьма выгодный для России, но неудобный для Франции англо-русский торговый трактат.

До нас дошла записка неизвестного лица, составленная во Французском министерстве иностранных дел, содержащая план смещения российского правительства. Существовала целая антирусская коалиция: Турция регулярно устраивала провокации на границе, Швеция объявила России войну (впрочем, окончившуюся для шведов неудачно), ну а французский посол в Санкт-Петербурге Жак-Иоахим Тротти, маркиз де ла Шетарди энергично занялся подготовкой государственного переворота.