Русская история. В самом сжатом очерке

Уже в 70-х годах правительство Александра II стало принимать энергичные меры, чтобы искусственно увеличить приток золота в страну и задержать его отлив. В 1877 г. пошлину на ввозимые в Россию иностранные товары стали брать золотом, а не бумажками, как раньше. Так как курс бумажного рубля был тогда на ⅓ ниже номинальной цены, то это означало повышение пошлины на ⅓. Россия вновь возвращалась к «покровительственной системе», которую она отчасти оставила в 1857 г. Покровительство «отечественному» производству достигало двух целей: во-первых, меньше товаров покупалось за границей — туда золото не уходило. Англия в 70-х годах ввозила к нам на 10 млн. фунтов стерлингов (около 100 млн. золотых рублей 1914 г.), а в 80-х — уже только на 7 750 тыс. фунтов стерлингов. А, во-вторых, высокие барыши, обеспеченные благодаря «покровительству» русским промышленникам, принимали деньги из-за границы уже в виде капиталов, вкладывающихся иностранцами в русские предприятия. До конца XIX в. русская промышленность получила из-за границы, прямо и косвенно, до полутора миллиардов золотых рублей. Но для достижения этой цели пришлось поднять таможенные пошлины на чугун, — берем для примера, — с 5 до 45 коп. золотом. Только тогда русская промышленность была достаточно «ограждена», чтобы французские, бельгийские, английские капиталисты «полюбили» Россию.

Кто уплачивал эти повышенные пошлины? В конечном счете — конечно крестьянин; в каждой подкове, в каждой косе, в каждом топоре, которые он покупал, была вложена доля этой «покровительственной» (не для крестьянина) пошлины. Но этого мало: крестьянин платил не только за себя, а и за государство и за помещика. Государство давало заказы фабрикам и платило по ним дороже, чем раньше, а деньги брались из податей, из крестьянского кармана. В то же время крестьяне при освобождении получили меньше земли, чем было под их наделами при крепостном праве. В черноземных губерниях, где земля была дорога, у крестьян было отрезано до 30% надельной земли — почти треть. На так обрезанном наделе крестьянин хозяйничать, разумеется, не мог: ему приходилось приарендовывать часто свою же бывшую землю у помещика. Последний этими отрезками держал в мертвой петле крестьянина, тем более, что отрезаны были с большим умением те именно участки, без которых крестьянину никак обойтись было нельзя: пастбище или дорога на пастбище, на водопой, луг, лес и т. п. Словом, крестьянин должен был арендовать свою же бывшую землю у бывшего барина на тех условиях, какие последний захочет поставить. Барин пользовался этим прежде всего, чтобы доставить себе дешевые рабочие руки: «отрезки» отдавались главным образом за «отработки» — за каждый гектар арендованного луга крестьянин должен был скосить гектар, а то и два и три, луга барского. Затем, повышая уже денежную арендную плату, помещик вознаграждал себя за ту дороговизну, какую создавала «покровительственная система». Это особенно практиковалось на черноземе, где крестьянин был производителем хлеба и приарендовывал землю для посева: в Саратовской губернии например арендные цены поднялись в 8—10 раз в 80-х годах по сравнению с 60-ми; даже в Смоленской губернии они увеличились в полтора с лишком раза. И это — при уменьшившихся ценах хлеба: если раньше крестьянин за гектар должен был отдать 16 кг ржи, теперь он должен был отдать за него 49 кг.