Русская история. В самом сжатом очерке

Политические объединения рабочих встречаются нам и ранее; одним из самых заметных был «Южно-российский союз рабочих» в Одессе, Ростове и Керчи в половине 70-х годов. И уже в его целях и задачах мы встречаем кое-что новое; союз ставил себе целью: а) «пропаганду идеи освобождения рабочих из-под гнета капитала и привилегированных классов и б) объединение рабочих Южно-российского края для будущей борьбы с установившимся экономическим и политическим порядком». Союз таким образом соединял пропаганду и организацию — две стороны дела, которые у революционеров-народников стояли особняком. Пропагандой они занимались ради распространения своих идей, а организовывали они заговоры. Попыток организовать массы мы у них почти не встречаем, и это потому, что они, как мы знаем, приписывали массе стихийную революционную силу, которую надо только пробудить, а потом уже само пойдет. К заговору же они прибегали, только разочаровавшись в этой силе, и тогда масса становилась для них лишь запасным складом, откуда они черпали человеческие силы для заговора. Что орудием переворота должна стать организованная масса, это для 70-х годов было весьма свежей мыслью, навеянной несомненно работой среди пролетариата, но вышла эта мысль из интеллигентской головы: устав написан дворянином Заславским (которого за участие в образовании союза сослали на каторгу).

«Северный союз русских рабочих» (1878—1879 гг.) ценен именно тем, что его программа и его устав вышли целиком из пролетарских кругов — при явно отрицательном к ним отношении тогдашней петербургской революционной интеллигенции. Основатель союза, столяр Степан Халтурин, из вятских крестьян, в свою очередь долгое время явно иронически относился к работе зтой интеллигенции, которая только «своего брата, чинарей (т. е. чиновников), жарит» и тем мешает рабочим организоваться. «Чистая беда, — говорил Халтурин, — только что наладится у нас дело, хлоп, шарахнула кого-нибудь интеллигенция, и опять провалы. Хоть немного бы дали вы нам укрепиться». Это вовсе не значило, что Халтурин был «мирным просветителем», хотя о просвещении он отнюдь не забывал: одной из главных его забот было собирание книг и распространение их между рабочими; между прочим «Северному союзу» принадлежит честь открытия первой в России библиотечной сети, по плану, о котором теперь так много говорят. Районные библиотечки «Союза» (само собою разумеется нелегальные) обменивались книгами: какой нехватало в одном районе, доставляли из другого. Но эти просветительные заботы отнюдь не мешали Халтурину мечтать о рволюционном перевороте. Только он представлял себе этот переворот не так, как рисовали себе его интеллигенты-народовольцы, в виде «стихийного взрыва» после какого-нибудь особенно эффектного террористического акта, а в форме всеобщей забастовки, т. е. в той именно форме, в какой это действительно произошло в октябре 1905 г. Халтурин в своих представлениях о революции шел на четверть столетия впереди своего времени.

Но к еще большей чести Халтурина — он прекрасно понимал, что для его времени, для 70-х годов, всеобщая стачка была еще мечтой. И то, чего он действительно добивался в ближайшее время, была еще не всеобщая забастовка всех рабочих, а только объединение, организация наиболее передового слоя. К этой цели и стремился «Северный союз». Цели этой организации были политически-революционные: в этом была связь Халтурина с революционно-интеллигентскими кругами, очень его ценившими. У этой же интеллигенции «Союз» взял и определение ближайшей задачи на другой день после переворота: «учреждение свободной народной федерации общин, основанной на полной политической равноправности и с полным внутренним самоуправлением на началах русского обычного права». Но это все, что осталось в программе союза «от Бакунина». И к этой бакунинской голове довольно плохо прилажен длинный хвост, всецело составленный Халтуриным и его товарищами, ибо обо всем этом революционеры-интеллигенты не только не говорили, но и говорить считали неприличным. Тут были и «свобода слова, печати, права собраний и сходок», и «замена армии народным вооружением», и отмена косвенных налогов, и установление прямого, сообразно доходу и наследству, и фабричное законодательство, — словом, в грубых чертах набросок того, что впоследствии у социал-демократов получило название «программы-минимум». Для составления этого наброска Халтурин занимался делом совершенно праздным в глазах тогдашней революционной интеллигенции, — изучением европейских конституций. Сам Халтурин в свою очередь считал праздным занятием споры о судьбах русской поземельной общины, которым усиленно предавалась тогда эта интеллигенция. «Неужели это действительно так важно?» — спрашивал он Плеханова.