Русская история. В самом сжатом очерке

Та же забота о первенстве в Европе привела Александра и к дальнейшим захватам на Западе. После победы над Наполеоном он потребовал себе как награды той части Польши, которая по разделам отошла к Пруссии, а Наполеоном, когда он в 1806 г. разгромил пруссаков, была превращена в самостоятельное «герцогство Варшавское» (из вежливости именно к Александру Наполеон не восстановил названия «королевства Польского»). В противоположность завоеваниям Екатерины II, эта часть Польши (среднее течение Вислы) экономически России совсем не была нужна. Напротив, она для развития промышленного капитализма в России была даже стеснительна: более развитая польская промышленность забивала великорусскую, и чуть не в конце XIX в. московские и владимирские фабриканты с воплями требовали, чтобы их оградили от конкуренции лодзинских фабрик. Но она была нужна Александру стратегически (с военной точки зрения). Врезываясь клином в Германию, ставя русскую армию на несколько переходов от Берлина и Вены, «царство Польское» делало русского императора господином всей средней Европы, а прусского короля и австрийского императора ставило от него в зависимость. Оттого Александр старался возможно прочнее усесться на Висле и всячески подлаживался к полякам, как раньше к русскому дворянству. «Герцогство Варшавское» не превратилось в несколько русских губерний, а стало особым царством (на иностранном языке это переводили «королевством»), со своим особым управлением, особым войском, только государь у этого особого царства и старого русского царства был один — Александр. Для того чтобы еще больше привязать к себе своих новых подданных, Александр дал «царству Польскому» конституцию, т. е. согласился на ограничение своей власти сеймом. Ограничение конечно осталось на бумаге, а на деле Александр нарушал польскую конституцию ежеминутно, но прошло довольно много времени, прежде чем поляки в этом разобрались, а пока что власть нового «короля» успела пустить глубокие корни. Притом до такого безобразия, как в России, произвол в царстве Польском все же никогда не доходил при Александре; сравнял польские и русские порядки только его преемник Николай I.

Заботы Александра об его власти над Европой сильно раздражали русское дворянство и буржуазию. Раздражение особенно усилилось благодаря польской политике Александра. Стали говорить, что он влюблен в Польшу, а Россию ненавидит. Даже купцы в петербургском Гостином ряду толковали, что уж если Польше дали конституцию, надо ее дать и России. Среди руского офицерства было такое озлобление, что поговаривали об убийстве Александра. Это много помогло образованию в последние годы его царствования военного заговора, известного под именем «заговора декабристов» потому, что он разразился 14 декабря 1825 г., но начался он в 1821 г., а подготовляться стал еще раньше, с 1816—1817 гг.¹⁵. Александр не дожил до открытой вспышки заговора, он умер 19 ноября 1825 г.

Его наследником стал его младший брат, Николай Павлович, которого мы отчасти уже знаем. Он понял ошибку Александра и повернул внешнюю политику в том направлении, в каком нужно было русскому промышленному и торговому капиталу: стал «вооруженною рукою пролагать для русской торговли пути на Востоке», Польшу сравнял с Россией, воспользовавшись неудачной польской революцией 1830—1831 гг., а в дела Западной Европы остерегался вмешиваться, хотя у него очень руки чесались раздавить и французскую революцию 1830 г. (так называемую «июльскую», низвергнувшую во Франции господство земельной аристократии, водворившейся там после падения Наполеона, и поставившую у власти крупных фабрикантов и банкиров: их управление привело к новой революции 1848 г.). Военные поселения он также не распространял дальше и Аракчеева уволил, но аракчеевские порядки сохранились во всей неприкосновенности.