Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей

В высшей степени знаменательно суждение одного голландца о тогдашнем состоянии России: «Царь их подобен солнцу, которого часть покрыта облаками, так что земля Московская не может получить ни теплоты, ни света… Все приближенные царя – несведущие юноши; ловкие и деловые приказные – алчные волки; все без различия грабят и разоряют народ. Никто не доводит правды до царя; к царю нет доступа без больших издержек; прошения нельзя подать в приказ без огромных денег, и тогда еще неизвестно, чем кончится дело: будет ли оно задержано или пущено в ход». Смутное время, однако, сделало большую перемену в строе государственного правления по сравнению с прежними временами: оно подняло значение собора всей земли Русской. В половине XVII века русский эмигрант Котошихин писал, что царя Михаила Федоровича, как и всех царей после Грозного, выбрали с записью, в которой избранный государь обязывался никого без суда не казнить и все дела совершать сообща с боярами и думными людьми. Такой записи не сохранилось, и нет основания предполагать, что она существовала; но все происходило действительно так, как бы и на самом деле существовала эта запись; во все продолжение царствования, а в первые годы в особенности, царь Михаил Федорович в случае важных дел собирал земскую думу из выборных всей земли и вообще во всех делах действовал заодно с боярским приговором, как и значится в законодательных актах того времени. Это объясняется началом династии и тем, что Михаил был посажен на царство волей собора; при смутных обстоятельствах он должен был для собственной безопасности опираться на волю земли. Такое участие земской силы в правлении не могло обратиться во что-нибудь прочное как по грубости нравов и невежеству, не дававшему народу достичь ясного сознания разделения властей, так еще более по причине того «малодушества», которое тогда господствовало в народе, особенно в высших его слоях. До какой степени были грубы в те времена нравы, показывает то, что близкие к царю люди почти на его глазах ругались и дрались между собой и не смущались, когда их били по щекам или батогами. Участие земских соборов в управлении не могло остановить лихоимства, неправосудия и всякого рода насилия, позволяемых себе воеводами и вообще начальными людьми, потому что сколько бы их ни смещали, кем бы их ни заменяли, все-таки неизбежно происходили одни и те же явления, коренившиеся во всеобщей порче нравов. Поэтому-то Масса, голландец, чужой человек, наблюдавший и близко знавший русскую жизнь, говоря о начале царствования Михаила, выразился так: «Надеюсь, что Бог откроет глаза юному царю, как то было с прежним царем Иваном Васильевичем; ибо такой царь нужен России, иначе она пропадет; народ этот благоденствует только под дланью владыки и только в рабстве он богат и счастлив». Суждение голландца довольно поверхностно: иностранец не вник в то обстоятельство, что именно эпоха Ивана Грозного способствовала состоянию общественной нравственности, которое он увидел в России; но какими бы путями ни дошла Русь до тогдашнего состояния нравственности, приговор этот, высказанный свободным гражданином республики о необходимости сурового самодержавия для русского народа, очень знаменателен. Иностранцам, жившим в России, оно было по сердцу, потому что при безусловной силе верховного правительства им легче было добывать себе такие привилегии, каких бы им не дал никакой собор, составленный, между прочим, из лиц торговых и промышленных, чувствовавших на себе невыгоду льгот и преимуществ, даваемых иностранцам перед русскими. По уверению того же голландца, молодой Михаил Федорович сознавал свое положение. Когда ему доложили об одном господине, которого следовало наказать за важный учиненный им проступок, то царь ответил: «Вы разве не знаете, что наши московские медведи в первый год на зверя не нападают, а начинают только охотиться с летами».

К. Е. Маковский. Поцелуйный обряд.

Встреча Филарета из польского плена. Миниатюра из рукописи «Избрание на царство М. Ф. Романова» 1673 г.