Русская историография. Развитие исторической науки в России в XVIII—XX вв

Стараясь разобраться в этом запутанном вопросе, Платонов, по стопам Васильевского, отмечает присутствие народа русь на Черном море в начале IX века, стало быть, ранее «призвания варягов». «Естественно было бы заключить отсюда, что имя руси принадлежало не варягам, а славянам и всегда означало то же, что оно значило в XII веке, т. е. Киевскую область с ее населением». Но Платонов думает, что нет достаточных оснований, чтобы считать русь славянским племенным названием.

Могучим фактором объединения Руси Платонов считает христианство, которое проникло в Киев уже в X веке.

В первой части «Лекций» Платонов дал сжатый обзор развития русской социально-политической и культурной истории до середины XIII века. Основу его курса составляет вторая часть – вторая половина XVI века и большая часть XVIII века.

В своей оценке Ивана Грозного Платонов проводит различие между личностью царя и его политикой. В характеристике личности Грозного Платонов сходится с Ключевским. Но в своих «Очерках по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVIII веков» и в «Лекциях» Платонов считает, что учрежденная Грозным опричнина была не только бессмысленным проявлением паники и садистской жестокости царя, но и попыткой путем кровавого уничтожения боярской знати создать новую социальную основу Московского государства – выдвинуть на первый план средние слои русского общества – дворянство и горожан.

Эта концепция долго господствовала в русской историографии. Проблема была после смерти Платонова заново пересмотрена С. Б. Веселовским в его статьях об опричнине 1940-х–1951 годов.

Веселовский подверг выводы Платонова суровой критике. Отдав дань высокой научной ценности работы Платонова о литературных памятниках и событиях Смутного времени, Веселовский говорит, что «вводные главы его „Очерков Смуты“ и, в частности, глава об опричнине, являются не самостоятельными исследованиями, основанными на изучении старых и новых источников, а попыткой дать обобщения современных ему достижений исторической науки… Критика концепции Платонова необходима потому, что она имела большой успех, и в упрощенном, как это обыкновенно бывает, виде перешла в общие курсы и учебники».

Для возражения Платонову Веселовский в ряде очерков подробно, на конкретном, частью архивном, материале рассмотрел учреждение Грозным опричнины, первоначальную территорию и ведомство опричнины, расширение этого ведомства, выселение земских людей из уездов, взятых в опричнину, послужные списки опричников и синодики опальных лиц царя Ивана.

«В учреждении опричнины, – пишет Веселовский, – многое казалось историкам непонятным именно потому, что они считали ее направленной против княжат и боярства, то есть верхнего слоя государева двора».

«В действительности Грозный не смог удалить из старого двора всех неугодных ему людей и потому устроил себе новый, особый (опричный) двор, в котором он рассчитывал быть полным хозяином».

Веселовский приходит к заключению, что и в старом и в новом государевом дворе преобладали княжеские и нетитулованные боярские роды.

В период опричнины царь Иван казнил неугодных ему и земских и опричных бояр, но террор опричнины был направлен не только на бояр, а и на дворян и на низшие слои населения.

В 1581 году царь в семейной склоке ударил посохом своего сына – царевича Ивана – с такой силой, что тот через несколько дней умер. Царь не имел намерения его убивать. Это было для него глубочайшим душевным потрясением. Царь начал ездить по монастырям, делал большие вклады денег и распорядился, чтобы о царевиче Иване ежедневно служили панихиды.

Это привело царя к мысли составить поминальные синодики всех умученных им лиц.

Для поминания их царь опять-таки делал большие денежные вклады в различные монастыри.

В наиболее полных списках синодиков упоминается 3300 человек. Из них более двух тысяч показаны безымянно. Несомненно, что все они принадлежали к низшим слоям населения. Таким образом, Веселовский убедительно показал неосновательность мнения, что террор царя Ивана был направлен исключительно на боярство.