Русская книга о Марке Шагале. Том 2

– Кельке шоз. Будете позировать мне еще?..

– Буду, Марк Захарович, буду. Я Вас очень люблю.

Плисецкая М. Меня рисует Марк Шагал // Плисецкая М. Я, Майя Плисецкая. М., 1994. С. 310–319.

Марк Шагал. Афиша к открытию нового здания Метрополитен-опера. Нью Йорк, сентябрь 1966

21. В.А. Волков

В июле 1966 года, находясь во Франции, я приехал в южный городок Сен-Поль-де-Ванс, чтобы посмотреть выставку «10 лет живого искусства 1945–1955 гг.», которая была открыта в необыкновенном музее Фондасьон Магдт¹⁰⁹, являющем собой своеобразный синтез природы, архитектуры, скульптуры и живописи. В саду стояли гигантские скульптуры Хуана Миро, мобили и стабили Кальдера, изящные произведения Джакометти и Жермен Ришье, ясные и чистые формы Арпа и Генри Мура. Меня, живописца, немедленно привлекает к себе натюрморт Николая де Сталя с бутылками на ультрамариновом фоне, «Плуг на пашне» – поздняя работа Жоржа Брака, много раз переписанный пейзаж Руо и написанные в послевоенные годы картины Марка Шагала. Они были светлы, благоухали ароматом цветов (теперь мне кажется, что это был запах флоксов), в них присутствовали гигантские букеты, из которых выглядывали или в них прятались поэтичные женские фигуры. С ними соседствовали какие-то очень портретные козлики – все это освещалось полной луной, месяцем или солнцем, под которыми жили рыбы, петухи, животные, люди, а Париж почти всегда соседствовал с Витебском. Это был его мир, необыкновенный и трепетный, и я подумал, что неправы те, кто утверждает, что лучший Шагал – это обязательно ранний, российский. Мне показалось, что он молодеет в живописи с каждым годом, совсем не случайно он сказал как-то, что открыл для себя Клода Моне в 1946 году!

А вокруг парад имен: Боннар, Соня Делоне, Аршил Горки, Кунинг, Андре Массон, Бен Никольсон, Серж Поляков, Вазарелли…

Но особенным сюрпризом было то, что здесь я неожиданно попал на вернисаж выставки Василия Кандинского, открываемой к столетию со дня рождения знаменитого русского художника. 118 картин с 1900 по 1944 год – все этапы развития. Ни одного повторения, свежесть. Волнение публики – все этапы современной абстракции начались у Кандинского! И, может быть, им и закончены! У одного холста слышу: оп арт, оп арт… Это «Квадрат» 1927 г.

В.А. Волков

Подхожу к раскрытой книге, лежащей на столике, и пишу одно слово «Magnific» (это сразу и «прекрасно» и «восхитительно»), ставлю свою подпись, в скобках добавляя «художник из СССР». Только после этого читаю имена расписавшихся в книге: Хуан Миро, Марк Шагал, Манелли, Сезар, Нина Кандинская, Надя Леже! Из оцепенения я был выведен вопросом, прозвучавшим по-русски: «А вы видели Шагала? Нет? Он только что здесь был. Живет он здесь рядом. Хотите познакомиться?» – Это говорит женщина, в которой я по фотографии узнаю Надю Леже. Минута растерянности:

– А не будет это слишком нахально?

– Не будете нахальным, ничего во Франции не увидите! – последовал ответ. Я, конечно, сказал «да». И вот спустя день благодаря рекомендации Нади Леже мы приезжаем в новый дом Марка Шагала, расположенный неподалеку от Сен-Поль-де-Ванса. В прихожей я вижу его керамические блюда, потом небольшое ожидание в комнате, по стенам которой развешаны картины Шагала, но в волнении я их почти не вижу и сейчас спустя много лет вспоминаю одну – с телегой, запряженной лошадью, крестьянские фигуры, телки и теленок – ранняя работа. Говорят, что Шагал брал в обмен из музеев на время некоторые свои произведения…¹¹⁰

Но вот открывается дверь и входит Марк Шагал, небольшого роста, глаза, как у козлика, косо поставленные (нарисованные на его картинах!).

– Я самый обыкновенный человек, – говорит он, глядя на меня, а потом повторяет эту фразу снова…

И я начинаю рассказывать о вечере А. Лентулова в Москве на Кузнецком, когда был зал полон до отказа, вокруг висела настоящая живопись, а посередине, стоя на каком-то стуле, искусствовед В.И. Костин не говорил, а кричал о значении Лентулова…

– Как же, как же, – замечательный художник, ведь я с ними был в «Бубновом валете». – После некоторой паузы: – Воздуха им не хватило. Знаете, космонавты, когда летят, берут запас кислорода… Вот говорят, я убежал; никуда я не убегал, просто я искал краски, которых нет на этом свете, и нашел их в Париже. Не все русские видели цвет в Париже. Репин не увидел, Серов не увидел, а вот Явленский увидел и Николай де Сталь увидел. А в Париже цвет в воздухе…

– Живопись – это химия, – говорит Марк Шагал, и большой палец его правой руки начинает «смешивать краску» на тыльной стороне левой, как на палитре.

– Вот меня не выставляют в Москве, но зато хорошо хранят! Когда из Москвы получили мои работы на выставку¹¹¹ – они были в идеальном состоянии, а из Америки пришли в ужасном виде. – Задумался. – Ну что ж, Моцарт бывает раз в сто лет.

– Искусство… Вот букет цветов (это флоксы, букет стоит на столике, за которым мы сидим и беседуем) – и вот это (прислоняет к букету какую-то коробочку, оказавшуюся на столе) – не живет! А вот это (его рука на фоне букета) – живет!