Русская куртуазная повесть Хvi века (СИ)

В другом месте, говоря о тщетной предосторожности фаворита ханши, начальника немногочисленной крымской стражи казанских Гиреевичей, Сказитель повествует: "...побеже исъ Казани, не являяся никому: яко не побеже, но яко збирати воя и поиде самъ, - не веруя инымъ посланнымъ отъ него: все бо посылаеми не дождаху тамо, уду же посланы бываху на собрание воиномъ, <но> къ Москве и зъ грамотами его приежжаху и отдаваху самодержцу" [там же, с.71]. В черновике попытка бегства и гибель Кощак-улана, списывая на казанцев, изображена так: "...Онъ же собрався съ Крымскими варвары, и нощию побеже исъ Казани. Казанцомъ же, собрася всемъ 10000 лехкихъ людей, и постягаша его въ поле бежаща, и побиша ихъ 5000, и взяша богатства много у нихъ, Кощака и, зъ братомъ жива изымаша, и зъ женою, и зъ детми, и 300 добрыхъ ворваръ, въ нихъ же бе 17 князей, 12 мурзъ, и послаша его къ Москве бещестно" [там же, Буслаевский список]. Редактируя рассказ, располагая материалами царской канцелярии, Сказитель переписал: "...Казанцы же испустиша его и даша весть царю Шигалею, - и взыдетъ на нихъ вина бежания его - не любяше бо его Казанцы за сие, что, иноземецъ сый, яко царь силно владеша ими. Царь же Шигалеи посла за нимъ погоню, воеводу Ивана Шереметева, а съ нимъ 10000 лехкихъ людеи. Воеводы же догнавъ его въ поле, бежаща между двема рекама, Дономъ и Волгою, на переволоке. И поби всехъ бежащихъ съ нимъ 5000..." [там же, Соловецкий список]. ЛНЦ же рассказывает совсем иначе: "...И приходили Чюваша Арьская зъ боемъ на Крымцовъ: "О чем, де, не биете челомъ государю?" - пришли на царевъ дворъ, и Крымцы Кощакъ-уланъ со товарищи съ ними билися и побили Чювашю. Богъ бо ихъ смяте межюусобную бранию за многопролитие христианьское! И прехали ко государю служити многие князи и мырзы, видевъ государево великое жалованье, а свое изнеможение. А государь ихъ жалуючи опять отпущалъ во Свияжской градъ, а велелъ ихъ тутъ устраивати. И Крымцы, видевъ то, что имъ отъ Казанцовъ быти отданнымъ государю, собрався все, да пограбя что возможно, побежали ис Казани триста человекъ улановъ и князей и алеевъ, и мурзъ, и казаковъ добрыхъ, опричь людей, а жены и дети пометавъ. И прибежали на Каму, а тутъ стоялъ великого князя дети боярские и стрельцы. И они побежали вверхъ по Каме и прибежали къ Вятке-реке, а уже тутъ не чаяли великого князя людей: стояли бо, утаяся по сторожамъ. А стоялъ Бахтеяръ Зузинъ съ Вятчаны, да казаки государевы Федка Павловъ да Северга Баскаковъ. И Крымцы, поделавъ тары, да повезлися, и пришелъ на нихъ Бахтеяръ съ Вятчаны и казаки, да ихъ побили на голову и потопили, а живыхъ изымали Кощака-улана, Барболъсунъ-улана, Торчи-князь-богатыря, Ишмахъумети-мырзу, Сулешева брата Крымскаго, и иныхъ улановъ и князей. Изымали ихъ живыхъ и къ государю привели 46 человекъ. И государь ихъ за ихъ жестокосердие казнити велелъ смертию" [ПСРЛ, т. 13\1, с.168 (т. 13\2, с.468; т. 20, с.483)]. Летописный рассказ был знаком Сказителю - осведомленному о числе 300. Рассказ был и более захватывающ: крымцы, опасаясь погони, бежали не на юго-запад, а на восток, рассчитывая уйти за Урал, и уже оттуда, из тайги спуститься в Сред.Азию, вернувшись в Турцию кружным путем, тем не менее, оказавшись перехваченными в дороге, - однако, он оказался заменен, как сказали б днесь, "дезинформацией".