Русская литература пушкинской эпохи на путях религиозного поиска

После завершения своей миссии Жуковский в 1830-е годы начинает более активную литературную деятельность. Он продолжает переводить баллады, создает несколько оригинальных стихотворений, но больше всего влекут его к себе эпические формы. При этом он по-прежнему далек от современности и злобы дня. Он сознательно уходит в мир предания, легенды и сказки, считая, что через них легче выразить те вечные человеческие ценности, чувства и вопросы, которые затемняются и извращаются суетой сегодняшнего часа. Его враждебное отношение ко многим новым явлениям словесности прорвалось, например, однажды в таких словах: «Избавьте нас от противных Героев нашего времени, от Онегиных и прочих многих, им подобных, – это бесы, вылетевшие из пекла современной литературы»[161]. Жуковский не принимал этих образов «лишних людей», потому что требовал от словесности возвышающего душу идеала. Смысл поэзии для позднего Жуковского состоял в том, чтобы открывать человеку таинственное присутствие в мире Божественного начала. «Цель творчества, – писал он в статье «О поэте и его современном значении», – осуществление того прекрасного, которого тайну душа открывает в творении Бога». «Жизнь наша, – говорит Жуковский далее, – есть ночь под звездным небом, – наша душа в минуты вдохновенные открывает новые звезды; эти звезды не дают и не должны давать нам полного света, но, украшая наше небо, знакомя с ним, служат в то же время и путеводителем по земле». Поэзия позволяет нам помнить свет этих звезд, она становится проводником вечно прекрасного. Ее задача – преодолеть роковое двоемирие, соединить горнее и дольнее, это культовая, религиозная задача. «Душа беседует с созданием, – пишет поэт там же, – и создание откликается ей. Но что же этот отзыв создания? Не голос ли Создателя?»[162] Услышать этот голос и передать его в своем творчестве – это иначе выраженная сакральная цель художественного творчества.

Вопросу о смысле искусства посвящено итоговое произведение Жуковского 1830-х годов – драматическая поэма «Камоэнс». Она является переводом одноименной поэмы австрийского поэта Фридриха Гальма, но, как всегда, Жуковский, переводя, создал свое собственное произведение, и главная его тема – существо и цель поэзии – решена нашим поэтом совершенно самостоятельно. «От Гальма не осталось ничего, – пишет биограф Жуковского В. Афанасьев. – Он вторгся в каждую строфу и, забывая о переводе, десятками строк пишет свое»[163].

В поэме повествуется о великом португальском поэте эпохи Возрождения Луисе де Камоэнсе, который под конец жизни оказался в нищете и безвестности и доживал свои дни в нищенском лиссабонском лазарете. Туда-то и приводит своего сына Васко бывший соученик Камоэнса Квеведо, ставший преуспевающим коммерсантом. Цель его визита – показать сыну, который бредит поэзией, до чего доводит это презренное занятие. Но Васко Квеведо (тоже будущий знаменитый португальский писатель) и Камоэнс находят общий язык, потому что они оба прирожденные поэты. В их диалогах и уясняет Жуковский свой взгляд на существо и смысл поэтического творчества.

Подлинным источником поэзии может быть только попытка человека прикоснуться к непостижимому, к неотмирному. Камоэнс описывает «великий час, его пересоздавший», когда он испытал некий род восхищения или восторга, в результате которого родилась его «первая живая песня». Ему вторит пришедший к нему Васко. Он произносит слова, наиболее емко выражающие позицию Жуковского. «Поэзия небесной религии сестра земная»[164], – говорит молодой Квеведо, и Камоэнс вторит ему в своем последнем монологе, заканчивая его словами: «Поэзия есть Бог в святых мечтах земли»[165]. Оба этих высказывания роднят поэзию и религию. И та и другая имеют одну и ту же цель – связывать человека и невидимого Бога, восстанавливать утраченное единство между земным и небесным миром. Религия – это небесный дар Бога людям. В основе религии – откровение истины, ниспосылаемое высшими силами, поэзия же – ее земная сестра – это собственная человеческая попытка путем вдохновенного внутреннего поиска обрести веру, найти путь к Богу.

В «Камоэнсе» Жуковский выразил важные для него мысли о творчестве, во многом он соотносил себя с главным героем поэмы и влагал в его уста свои мысли. Но самым задушевным произведением Жуковского 1830-х годов была сказочная повесть в стихах «Ундина». Поэт и здесь опирался на западный источник, перелагая в стихи прозаическое повествование немецкого писателя-романтика Фридриха Фуке. Жуковский познакомился с его «Ундиной» еще в 1810-е годы и несколько раз приступал к переводу, но что-то не ладилось, и работа откладывалась. Только в 1830-е годы он осознал внутренний смысл этого произведения и смог вложить в него важные душевные переживания.